Империя Сефевидов была основана в 1501 году азербайджанским шахом Исмаилом I, который сумел покорить территорию не только Азербайджана, но также Ирана, Грузии, Афганистана и Белуджистана. При Аббасе Великом (1586-1629) Персия достигла пика своего могущества, но после его смерти начался упадок. К 1700 году государство ослабло и не могло защитить себя от набегов соседей. В 1694 году на престол сел шах Хосейн I.

ОБОГАЩЕНИЕ ПЕРСИИ
Вот что представлял Иран на начало 1700 года:
1. Годовой доход – 5812 золотых.
2. Процветание – плохое, авторитет – ничтожный.
3. Население – 5967796 человек.
4. Госстрой – абсолютизм.
Хотя сам шах был довольно одиозной фигурой, министры у него подобрались весьма достойные:
1. Глава правительства (вакиль) – Гоштасб Нозари (4)
2. Министр финансов (садр ус-судур) – Абди Мохам (7)
3. Морской министр (мир бахр) – Киррус Мисбахи (5)
4. Военный министр (бакши) – Хамид Лабиб (7)
5. Министр юстиции (визирь) – Адорбад Форруги (5)
6. Министр по делам Индии – Киюмарс Эфтехари (4)
В состав государства входили 4 провинции: Азербайджан (Ардабиль), Персия (Исфахан), Афганистан (Кабул) и Белуджистан (Захедан).
Имелось два генерала: Хормезияр Махмуднижад и Абд аль-Халик Адиб. Они стояли в Ардебиле и Исфахане. Общая численность сухопутных вооружённых сил составляла 6816 воинов. Кроме того, имелся флот из 3 кораблей под командованием адмирала Фатхи Эльдруджа. Было два учёных мужа: Бахман Механи и Шахаб Наими, и один гашишин Махмуд Шаруди.
В 1700 году Персия ни с кем не воевала и ни с кем не дружила, а торговала она лишь с Дагестаном и Империей Великих Моголов.
Вот в этот момент шах Хосейн решил сделать что-нибудь эдакое и остановить упадок своей страны, а может даже, если на то будет воля Аллаха, привести её к славе и величию.
Летом 1700 года персидская дипломатия резко активизировалась. Во все концы мира отправились послы с дарами в своих пышных восточных халатах. Без труда был заключён союз с Россией (Пётр I), Моголами (Аурангзеб I), Австрией (Леопольд I, союз и торговля), Баварией (Максимилиан II), Вюртембергом (Эберхард Людвиг I), Вестфалией (Йозеф Клеменс I), Савойей (Виктор Амадей II, союз и торговля) и Польшей (Август II). Впрочем, не обошлось без эксцессов: осенью того же года Пруссия напала на Австрию, и мы вынуждены были объявить войну агрессору.
Вскоре после этого, весной 1701 года, на нас напала неразлучная парочка – Грузия и Дагестан, причём Дагестанцы не остановились даже перед расторжением торгового соглашения. Вражеские армии вторглись в Азербайджан и, разбив небольшие гарнизоны, опустошили город Табриз (1702) и Салянские угодья (1702).
При этом выяснилось, что у грузин и дагестанцев, в отличие от нас, есть в распоряжении регулярные части – конные полки. Это оказалось для шаха полной неожиданностью: ведь ещё несколько лет назад у этих стран были такие же старомодные армии, как у Персии! Прошёл слух, что за стремительным и неожиданным перевооружением кавказских армий стоит международное тайное общество, известно как Креативная Ассамблея. Об этой организации известно было крайне мало, но все загадочные и необъяснимые изменения в последние годы приписывались именно её агентуре (например, тот факт, что в 1699 году грузинский царь Вахтанг VI объявил себя королём и взял имя Георгий XII).
Между тем жизнь в стране продолжалась: в 1700 году были возведены крестьянские фермы в Афганистане, Азербайджане и Белуджистане, в 1701 – в самой Персии, и в тот же год были построены кузни в Табризе резиденция губернатора в Кабуле. Всё это подняло национальный доход почти на 30%. В 1702 году сооружены турецкие бани в Ширазе, школа поэзии и казармы в Эсфахане и резиденции губернатора а Ардабиле и Захедане.
В это же время спущены на воду два торговых судна дау, которые отправились к берегам Мадагаскара торговать слоновой костью. Остальной флот занял там же вакантные места. Сделать это оказалось нетрудно, так как, кроме двух пиратских флотов, в тех водах больше никто не кормился.
В 1703 у шаха родилась дочь – Заррин-дохт.

ДЕЛО ПРИ ЗЕНДЖАНЕ
В Исфахане и Ардабиле шло активное формирование армии. В основном нанимались воины пустыни (стрелки) и кочевники на верблюдах. Войска стягивались в охваченный войной Азербайджан. В 1702 году 2 грузинских конных полка, пытаясь пройти мимо Ардабиля, были перехвачены и разбиты (потери врага – 273, наши – 19). А в 1703 году у города Зенджан, оккупированного дагестанцами, развернулось тяжёлое сражение, вскрывшее все недостатки персидской военной системы. Силы сторон: у персов 3 отряда (кочевники на верблюдах, они же, но с шатурналами, воины пустыни), всего 1120 человек. У врага – генерал Закария Заде и конный полк (368 человек). Наш командир Джумерд Талароми понадеялся на огневую мощь стрелков и не стал запрашивать подкрепление из Ардабиля.
Местность представляла собой рыжую пустошь, испещрённую загонами для стад и утыканную пальмами и кустарником. В тот злополучный день стояла безветренная тяжёлая погода, и в воздухе стояла желтоватая дымка, смешанная с пылью.
Вражеская конница стояла на холме с левого фланга, и как только труба объявила начало битвы, дагестанцы лавиной хлынули со склона. Наши стали перемещаться вправо, чтобы укрыть стрелков за оградой, а всадников поставить рядом для их охраны от рукопашного боя. Однако конный полк оказался более мобильным, чем верблюжья кавалерия, и в тени пальм завязался рукопашный бой. Обученные на европейский манер горцы жестоко рубили наших нерегулярных воинов, пока стрелкам с шатурналами не удалось выбраться из рубки и, отъехав на подобающее расстояние, дать залп по конному полку. В это же время залп дали и воины пустыни, занявшие, наконец, боевые позиции. Впрочем, эти обормоты-пустынники стреляли отменно косо, да и старомодные кремниевые ружья заели у доброй половины отряда. В итоге залп получился жидким и почти бесполезным, и это притом, что патронов у стрелков оставалось только на 4 залпа. Положение спасали только всадники на верблюдах, которые потихоньку расправлялись с напористым конным полком.
Далее в бой вступил вражеский генерал Закерия Заде. Его отряд вклинился в гущу сражающихся, отвлекая наших от конного полка. За счёт этого манёвра противника битва вышла из зоны досягаемости пеших стрелков, и им пришлось сниматься с места и бежать на левый фланг. Тем временем пал наш командир, и верблюжьи всадники обратились в бегство. Впрочем, это позволило воинам пустыни сделать залп по генеральскому отряду, не задев своих. Одновременно конный полк атаковал всадников с шатурналами, навязав им рукопашный бой. Генеральский же отряд совершил неожиданный манёвр и зашёл справа, в очередной раз выручая конный полк. Тогда наши пешие стрелки вернулись на свои исходные позиции и стали бороться со своими унылыми ружьями, пытаясь израсходовать свой последний патрон с пользой. После долгих мучений выстрелило только 5-6 ружей, да и те мимо. Генеральский же отряд дагестанцев стоял и насмешливо поглядывал на персов, что расшатало стрелкам нервы и подвигло их на роковую глупость: они всей оравой кинулись на врага в рукопашную и, естественно, тут же были разбиты и обратились в бегство, преследуемые безжалостными горцами. Вскоре наши верблюжьи всадники уступили остаткам конного полка и побежали, но в этот момент, к счастью, Закерия Заде поотстал от стрелков, и те смогли взять себя в руки, хотя половина их уже пала. Вражеский генерал предпринял тактическое отступление на холм, а верблюжьи кавалеристы пересилили свой страх и разделались с конным полком. Впрочем, сразу после этого они были разбиты генералом, который разделался с ними по пути на возвышенность.
Выиграть битву было уже невозможно, но командир воинов пустыни, имя которого забыто, так же как и он сам, в припадке безумия приказал своим безумным же солдатам атаковать дагестанцев. До них пришлось идти через всё поле боя, периодически из мнительности урываясь за оградами. Но вот отряд добрался до рокового холма, враги сорвались вниз со склона и уничтожили оставшихся иранцев. Итог Зенджанской битвы: дагестанцы потеряли 268 человек из 368, а персы – 1048 из 1120, причём оставшиеся в живых либо дезертировали, либо попали в плен.
О ходе сражения шах узнал от беженцев, и удручило его это известие. Хоть и потеряно было лишь 3 отряда, но именно на этих видах войск держалась персидская армия, что не могло не вызывать тревоги у шаха Хосейна. Посоветовавшись с бакши, шах постановил: при первой же возможности открыть в стране светскую школу, чтобы можно было измыслить способ сделать ружья более исправными; нападать на врага только существенно превосходящими силами; использовать, наконец, артиллерию. Кроме того, в Грузию отправился имам Мухаммад бин-Кутам.

ИЗГНАНИЕ ВРАГОВ
В 1703 году, после поражении при Зенджане, Персия накапливала в Ардебиле ударную армию, пока из Исфахана подходили подкрепления. В конце лета генерал Абд аль-Халик Адиб выступил из Ардебиля на север и в Карабахе напал на крупную дагестанскую армию. Соотношение сторон: у персов – 2 генерала, 2 отряда верблюжьей кавалерии, 1 полк стрелков-феллахов, 3 полка феллахов-мечников и 5 полков воинов пустыни (всего 6417 человек); у дагестанцев – конный полк, полк провинциальной кавалерии, 4 полка регулярного ополчения (3040 человек). Несмотря на масштаб сражения, о его ходе нам ничего не известно, ибо ни один из его выживших участников на радостях не удосужился составить подробный рапорт. А шах и не стал вникать в подробности, ему было достаточно того, что эта битва увенчалась полной победой персов (мы потеряли лишь 951 человек, а противник – 1460, то есть пол-армии). Впрочем, поздней осенью того же года грузины вновь заняли Тебриз, а ополовиненная в Карабахской битве дагестанская армия Варшасба Хамаюнфара – Салянские угодья. Враги контролировали фактически всю провинцию, пользуясь проложенными недавно дорогами. В это же время город Ардебиль опоясался укреплёнными поселениями-фортами.
Весной 1704 года наша армия выступила из Ардебиля и нанесла ещё одно тяжкое поражение дагестанцам в Саляне: Персия начала бой с 6040 воинами, осталось 4825, а у горцев было 3100 воинов, причём половина – подкрепление. Дагестан опять же потерял половину бойцов и ретировался. Армия генерала Адиба закрепилась в Саляне, оставив в Ардебиле лишь 450 воинов пустыни. Над подкреплениями, идущими из Персии, принял командование 33-летний генерал Вафа Джайхун, который и освободил Зенджан.
Осенью 1704 года неугомонный дагестанец Хамаюнфар подошёл вплотную к Ардебилю, но, к счастью, с грузинским ударным отрядом, осадившим город, соединиться не успел. Поэтому из Саляна успели подтянуться наши главные силы, и осада была снята. На зиму главные наши силы вновь отправились в Салян, причём шах исходил из того, что мимо такой армии мышь не проскочит.
Однако весной 1705 года по предгорьям Карабаха таки проскочила жирная грузинская мышь с издевательским именем Христос Гориатис. Его корпус состоял из полка провинциальной кавалерии и двух полков регулярного ополчения. Они внезапно возникли из мартовской дымки под стенами Ардебиля и разгромили гарнизон, которому не помогли даже городские укрепления. Так Грузия установила власть над всем Азербайджаном!
Однако после этого наши три генерала собрали все имеющиеся войска и освободили провинцию. При этом генералу Махмуднижаду не посчастливилось не только прославиться, но и выжить. Сведений о ходе этого сражения опять же нет, но соотношение сторон и потери таковы: Персия развернула 6054 человека (в том числе земиндарские всадники и пикинёры и 3 пушечные батареи), а Грузия – 3453 человек. При этом наши потеряли 1209 человек, а враги – всю армию.
После Ардебильской победы силы врагов оказались подорваными, и к лету все захватчики убрались с персидской территории зализывать раны. При этом генерал Джайхун поставил в Ширванской равнине форт Бабак, где и закрепился со своей армией. Этот форт перекрывал всякий доступ в Азербайджан: как из Дагестана, так и из Грузии.
Воспользовавшись передышкой, шахская канцелярия подвела итоги пятилетки:
1. Армия – 10524 человека, + 54,4%
2. Флот – 7 кораблей, +133%
3. Население – 5986976 человек, +0,32%
4. Процветание – плохое, авторитет – ничтожный…
5. Годовой доход – 6778, +16,6%
Однако в конце 1705 года события вновь приняли нешуточный оборот: весомая грузинская армия Софоклиса Катсафану (3920 человек) атаковала форт Бабак (2296). Но фактор огневой поддержки оказался сильнее фактора численного перевеса: Вафа Джайхун наголову разбил грузин (их потери – 2017 человек, а наши – только 643). Эта победа существенно укрепила наши позиции в регионе, тем более что к весне 1706 года войска были пополнены как новобранцами, так и подкреплениями из Персии. Ситуация на Кавказе определенно складывается в нашу пользу…
В отличие от ситуации в Мадагаскарском проливе. Стоило персидским военным кораблям покинуть этот регион с целью застолбить места в других хлебных местечках, как на торговые корабли обрушились пираты. Проклятый аллахом корсар Джан Пирас потопил два наших маленьких судна, напав на них флотом из 5 военных кораблей!

СПЛОШНЫЕ НЕУДАЧИ
Желая развить успех операции на Кавказе, полностью укомплектованная персидская армия под командованием Вафы Джайхуна в 1707 году выступила из форта Бабак и, разгромив Пафсаноса Лилли (остатки его корпуса отошли к озеру Урмия), перешла грузинскую границу и осадила Тбилиси. Неприятельская столица до отказа заполнена войсками, но персы были, тем не менее, уверены в своих силах, потому что, во-первых, у них имелось три артиллерийские батареи, а во-вторых, генерал Джайхун проявил себя как талантливый полководец. Однако грузины осознали смертельную опасность, нависшую над их Родиной, и перебросили из Осетии несколько отрядов регулярного ополчения, проводившего зачистку в горах. За счёт этого битва за Тбилиси началась с неблагоприятным для нас соотношением сил: персы выставили 6987 человек, а грузины – 9305.
Битва эта стала самой эпической за всю Кавказскую войну: более 16 тысяч солдат сошлись в ожесточённом побоище! Вот что представляли собой предместья Тбилиси, где произошло это громовое сражение: слева – небольшие холмы (на них расположилось 2 артиллерийские батареи), далее направо – жёлтое убранное поле, огороженное невысоким заборчиком, затем небольшая окружённая деревьями деревушка в 7 домов, включая православную часовенку; далее здание ратуши. Перед всем этим располагался ещё небольшой лесок, за которым стоял третий наш артиллерийский расчёт, а также резерв верблюжьей кавалерии. Основной нашей силой были пикинёры, феллахи и бедуины и, конечно, артиллерия. Грузины же полагались на регулярное ополчение и линейную пехоту, но также они выставили парочку конных полков и несколько отрядов татар.
Генерал Джайхун привстал на стременах, оглядел своё бескрайнее воинство и уверенно скомандовал начать бой. То же самое сделал и грузинский военачальник – генерал Лазарос Куретос. Под бодрые звуки флейты грузинские линейные полки начали приближаться к нашим позициям. Один из них (а именно 7-ой пехотный) свернул на левый фланг в сторону зловещего поля, которое превосходно простреливалось из 8 наших орудий. Дойдя до роковой черты, полк попал под удар: персидские пушкари хоть и не отличались особой меткостью, но несколько ядер всё же попали в гущу пехотинцев. Зрелище было кошмарное, но стойкие стрелки продолжали свой неспешный путь. Они дошли до ограды и укрепились за ней, готовясь дать залп по нашим отрядам. Но тут в дела вступили всадники с шатурналами: их ружейный огонь присоединился к артиллерийскому и загубил немало грузин… Но тут линейная пехота зарядила ружья, залп обрушился на персов, и половина отряда полегла сразу же…
Тем временем главные силы врага продвинулись по центру и вступили в деревню. В атаку бросилось несколько тысяч наших заминдарских пикинёров! Завязался жестокий бой между пикинёрами и тучей ополченцев и линейщиков. Нашим средневековым воинам пришлось туго: несколько стрелковых отрядов противника не были связаны рукопашной и обстреливали сражающихся, так же как и зловредные татары. Наши же конные лучники были атакованы конным полком и довольно быстро перебиты. Лишь один их отряд смог занять благоприятную позицию и клевать грузин острыми стрелами. В это же время на левом фланге ещё грузинский генерал вклинился в гущу сражения и начал теснить наших стрелков. Тогда в атаку пошла верблюжья кавалерия и феллахи, а перестрелка с 7-ым пехотным полком вылилась в рукопашную. Феллахи своими саблями постепенно изрубили и генерала, и весь его отряд, да только не Куретас это был, а другой генерал, второстепенный, по имени Феодорос Кустубу. Как ни странно, с линейной пехотой оказалось справиться намного сложнее. Один полк отвлекал на себя более тысячи персов! Правда, артиллерия, дабы не бить по своим, переключилась на центр битвы. Несчастную деревню, своевременно покинутую жителями, утюжила вся дюжина наших орудий. Было разрушено до основания несколько домов, но урон в живой силе оказался, увы, гораздо меньше ожидаемого.  Несколько полков регулярного ополчения пришли на помощь героическому 7-ому полку. Они встали в отдалении и, стоически игнорируя огонь наших орудий, стали обстреливать персидскую кавалерию, пикинёров и феллахов. При этом один из полков бросился на всадников с шатурналами и стал злостно подрывать их численность в ожесточённой рубке.
Пока пикинёры разбирались с татарами возле ратуши, генерал Джайхун решил вступить в битву и помочь кавалерии одолеть вражеский конный полк. После этого генерал ударил на злосчастный 7-ой полк, который, наконец-то, обратился в бегство. После этого силами всего левого фланга, включая пушки, была обращёна в бегство ещё пара отрядов грузинских ополченцев. После этого генерал и конница с шатурналами накинулась на ещё один полк, чтобы не позволить ему вести стрельбу, а все остальные левофланговые войска вступили в деревню, дабы помочь пикинёрам справиться с конными полками, ополчением и татарами. Вокруг часовни завязалось ожесточённое побоище, которое не утихло даже после того, как артиллерия разрушила саму церковь. Грузины стояли под обстрелом всех орудий, но не сдавали позиций. На правом же фланге пикинёры и прочие завязли в бою и, подавленные залповым огнём из лесочка, начали отступать. Впрочем, с татарами удалось разделаться. Однако уже становилось ясно, что исход сражения будет не в нашу пользу.
Далее события развивались катастрофически. Отважный генерал Джайхун пал смертью храбрых, зажатый между двумя пехотными полками и изрешеченный пулями вместе со своей охраной. Грузинская линейная пехота тем временем разделалась с остатками копейщиков, сломив их упорное сопротивление. Персидская армия в панике бежала с поля боя. Артиллеристы некоторое время продолжали стрельбу по врагам, но вскоре были настигнуты грузинской конницей и разогнаны.
Итог неудачного штурма Тбилиси: персы потеряли 6195 человек, грузины – 6531. Остатки нашей армии отступили вглубь Грузии, к турецкой границе, где и были через несколько дней уничтожены тем же зловредным генералом Куретасом.
Сразу после этого 5 линейных полков Пафсаниса Лилли стали продвигаться вглубь страны: сначала под Зенджаном разгромили 3 полка пикинёров, затем в 1708 осадили Ардабиль. При соотношении сил 2793 против 2688 в пользу грузин, Абд аль-Халик Адиб полностью разгромил захватчиков: персы потеряли 746 человек, а грузины – 1160, то есть половину армии. Затем генеарл Лилли отступил в район Керманшаха. Кроме того, шах нанял генерала Бабака Мукими, в честь которого, видимо, назвали азербайджанский форт. Он же основал в Персии на границе с Азербайджаном форт Бастам, разместился на месте перевалочного пункта подкреплений из Исфахана. Там стали собираться войска, чтобы не ходить по опасной территории маленькими группами. В том же 1708 году неудачи обрушились и на персидский флот у берегов Мадагаскара: проклятый Аллахом корсар Джан Пирас со своей флотилией потопил три наших брига, при этом погиб адмирал Фатхи Эльдрудж.
Год 1709 начался с того, что грузины в очередной раз сожгли город Тебриз, потому что форт Бабак, лишённый гарнизона, павшего под Тбилиси, больше не был заслоном на пути врага. Единственным просветом в сложившейся ситуации было то, что резко упали расходы на армию, и в казне снова стало оседать много золота…

БОРЬБА НА РАВНЫХ
Гоштасб Нозари, глава правительства, хлопнул себя по лбу, приветствуя таким образом гениальную, по его мнению, идею, озарившую. Потирая ладони, он заспешил к шаху Хосейну и, войдя в тронный зал церемониальным ползучим шагом, зачастил:
- О великий владыка, позволь донести до тебя мудрую мысль, которая снизошла на меня за кубком ширазского вина!
- Ну давай, Нозари, озари! – съязвил шах.
- О великий, наша могучая империя терпит поражения от подлых и коварных грузинских ничтожеств только из-за того, что у этих неверных есть линейные полки, что связано с развитием технологий в их богомерзкой стране. У нас же в стране наука не развивается. Но в то же время у нас есть развитый союзник – Российская Империя, и она вполне может помочь нам знаниями!
- Имей в виду, с казной у нас туго, так что вариант с покупкой технологий отпадает…
- Да, это, увы, так, но ведь у нас есть две нищие и неразвитые провинции – Афганистан и Белуджистан. Мы почти не имеем с них дохода, однако русские, скорее всего, отдадут нам за них все свои технологии!
- А и правда. Достали меня уже эти унылые афганцы. В моей армии служить не хотят, от налогов уходят, клепают какие-то тёмные дела в своих кланах. Пусть с ними русские разбираются! А Белуджистан так и вовсе почти безлюден, нам от него толку ноль. Пусть забирают. Да, я решил. Отправляйте посла в Москву…
И посол отправился. И посол прибыл, совершив опасное путешествие по Каспийскому морю, убегая от дагестанских патрулей, и потом по Волге, мимо татар… И посол обратился к царю Петру Алексеевичу и изложил суть вопроса. И государь всея Руси засмеялся и сказал: «Учились у немцев мы, а вот эти вот у нас теперь учатся!» И в обмен на две провинции отправились в Персию русские специалисты, и принесли они в Персию свет знаний дивных: и карабин, и картечь, у гранаты, и каре, и даже огораживание земель общинных…
Появление карабина, по идее, должно было вызвать к жизни конные полки стрелков-кызылбаши, но эти негодяи наотрез отказывались вступать в правительственные войска из-за своих нелепых религиозных убеждений. Суфии они, видите ли! Гранаты хоть и появились, да только некому было их метать. И в каре строиться тоже было некому. Зато «Картечь» позволила не только вести стрельбу картечью, но также нанимать в Исфахане батареи пешей 12-фунтовой артиллерии, которая в отличие от старой стационарной была мобильна и к тому же комплектовалась вдвое быстрее.
На волне оптимизма генерал Бабак Мукими отправился с ордой пикинёров освобождать Тебриз от грузинского линейного полка. Развернув 3968 человек, Мукими разбил Ясона Мавромиксалиса, которому далеко было до тёзки-аргонавта: потеряв 335 человек из 640, он бежал с остатками полка. Персы же потеряли 130 человек. После этого небольшой корпус Зартошта Джавдани выдвинулся по направлению к Тегерану, чтобы дать бой пяти линейным полкам Пафсаниаса Лилли - потрёпанным, но в то же время изрядно закалённым в боях (3-4 уровня опыта). У нас было три отряда всадников с шатурналами и три стационарные батареи.
Понадеявшись на артиллерию, персы затеяли битву при соотношении сил 1008 на 1840 в пользу врага. Грузины учли неподвижность персидских батарей и построили свои полки далеко за пределами досягаемости орудий. Какое-то время две армии стояли неподвижно, ожидая, у кого первого сдадут нервы. Нервы сдали у персов. Отряд верблюжьих стрелков стал приближаться к ближайшему грузинскому отряду. Несколько раз опробовав безуспешно тактику выманивания под артобстрел, всадники решили самостоятельно пойти в атаку. Это оказалась плохая идея… Пока кочевники заряжали свои убогие шатурналы, грузинские мушкетёры успели дать по ним два залпа, причём погибла большая половина нашего отряда. Кавалерия начала отступать в надежде на то, что враги кинутся в погоню и попадут под огонь пушек, желательно под картечный. Но грузины, пробежав немного, развернулись и ушли на старые позиции. Ситуация тупиковая, и персы бежали с поля боя… И многие в плен попали в тот день злополучный… Сухие же цифры вот: персы потеряли 713 человек, а грузины – 469.
1710 год начался с того, что в Саляне, Хормозгане и Наине была введена система аренды земель, что несколько улучшило ситуацию с сельским хозяйством. В это же самое время проклятый Аллахом генерал Лилли осадил Исфахан – столицу Персидской империи. В те дни шах находился во дворце и предавался мрачным мыслям. Грузинская армия у стен главного города страны! Говоря «у стен», шах горько усмехнулся: никаких стен вокруг города не было, если не считать заборчиков вокруг огородов жителей окраин. «Мне объявлен шах! - восклицал шах. – И это было бы просто смешно, если б не было так страшно!» Городской гарнизон состоял только из одного полка афганских горцев. Ситуация критическая. Шах потерял аппетит. Он находился на грани нервного срыва. Но старый верный бакши Хамид Лабиб успокоил шаха: «Народ поддерживает тебя, повелитель, а значит можно рассчитывать на большое городское ополчение. Кроме того, недалеко от столицы стоит потрёпанный, но всё-таки живой корпус Ассадоллаха Захеда, он тоже поможет нам в обороне». И да, ополчение действительно собралось за несколько дней, и, увидев толпу вооружённых граждан на главной площади перед Блистательной Портой, шах Хосейн приказал совершить вылазку.
Итак, баланс сил перед битвой: 5237 иранцев против 2013 грузин. Это была полная победа, и шах вздохнул с облегчением: хоть потери и велики (2387 наших против 1043 грузинских покойников), но столица спасена, и Хосейн, соответственно, тоже.
Одновременно с этими событиями произошла катастрофа: генерал Лазарос Куретас вторгся в Азербайджан с огромной армией, основную силу которой составляли линейные полки. Беспрепятственно подойдя к Ардабилю, грузины разгромили войска генералов Адиба и Мукими: 6766 персов – это не сила против 5438 грузин, если большинство этих персов, во-первых, азербайджанцы, а во-вторых, вооружены либо пикой, либо унылым дедовским кремневым ружьём. Сокрушительное поражение: наши потери составили 4764 человека, а вражеские – лишь 1917. Так грузины вторично захватили Азербайджан, но теперь у персов определённо не было возможности отбить его обратно в ближайшее время…
Пафсаниас Лилли, уцелевший после неудачной осады Исфахана, атаковал форт Бастам, что на границе Персии и Азербайджана. Форт этот оборонялся генералом Адибом и остатками его армии, выжившими после битвы под Ардебилем (934 человека). Врагов же насчитывалось 1688, причём всё это были злополучные многоопытные линейные полки. Хотя опытом персидские отряды тоже не обделены, но воины пустыни безнадёжны, и это предопределило неслыханный разгром персов: убив 92 грузин, мы потеряли 664 человека!!! Форт потерян, генерал Адиб погиб, а оставшиеся 200 солдат разбежались по домам.
Тем временем Куретас даром времени не терял: он всей своей исполинской армией произвёл зачистку Салянских угодий, уничтожив два полка феллахов, засевших там. Персидская империя перестала быть империей…
После кровавого лета наступило осеннее затишье. Конец страшного 1710 года отметился радостным событием: на месте безвестной деревушки вырос город Керманшах, где по приказу шаха тотчас же заложили светскую школу. Кроме того, в Исфахане завершилась постройка оружейного завода, правда, особых прибылей это не принесло.
Итоги второй пятилетки:
1. Армия – 8426 человек, -20%
2. Флот – 10 судов, +43%
3. Население – 4385761 человек, -27%
4. Процветание – плачевное, авторитет – ничтожный.
5. Годовой доход – 4870, -28%.
Грузины не позволили персам спокойно встретить новый 1711 год: в декабре Пафсаниас Лилли напал на Тегеран, где располагался Государственный Медресе – духовный центр Персии. Вражеская армия состояла из 1804 мушкетёров, персов же было намного меньше – 1021, причём это были всадники на верблюдах и воины пустыни – заведомые неудачники. Однако в данном случае они сражались за Ислам и, кроме того, грузины были измучены долгим переходом по зимним пустошам Зенджана. В итоге персы чудом победили, потеряв при этом 679 человек (грузины потеряли 860). Командир Моджтаба бин Хормезьяр проявил себя хорошим полководцем.
Но вот наступил, наконец, 1711 год. И закопошились горцы Дагестана, и пришли они в область Войска Донского и захватили Черкасск. С этого момента Россия стала принимать активное участие в Кавказской войне. Тем временем в Исфахане герой Асадоллах Захед был пожалован в генералы и возглавил создаваемую в столице ударную армию, призванную совершить перелом в войне. Армия эта комплектовалась главным образом из батарей пешей 12-фунтовой артиллерии и верблюжьей кавалерии разных видов. И вскоре шах поручил своему новому генералу концептуальное дело: уничтожить наконец врага всех правоверных – Пафсаниасы Лилли, который с остатками своего злобного корпуса грабил население области Парс – исконно персидских земель, расположенных между Исфаханом и Ширазом. Генерал Захед привёл на праведный бой 3024 человека, а у врага было лишь 944 бойца. Поэтому исход битвы не вызвал удивления: 539 грузин погибло, включая Лилли, остальные же попали в плен. Шайтанский корпус прекратил, наконец, своё существование, и по этому поводу Хосейн приказал устроить гуляния по всей оставшейся стране. Тем более весна, солнышко светит.
Остаток 1711 года прошёл в мирных трудах и в укреплении войск. Лишь в ноябре боевые действия вспыхнули вновь: генерал Мукими со своей ордой копейщиков порвал и обратил в бегство армию Клеархоса Ангелопулоса, которая ошивалась в Курдистане, возле самой границы. Персов – 3968, грузин – 1257 (линейные полки). Потери – 439 персов и 674 грузин.

КАТАСТРОФА
Начало следующего, 1712 года, ознаменовалось открытием школы в Керманшахе. Учёные мужи начали, наконец, просвещать молодёжь на европейский манер. В это же время другая часть молодёжи выступила в поход под руководством генерала Захеда.
К осени расходы на содержание армии и флота поставили экономику страны на грань краха. В связи с этим персидскому флоту, копившемуся последние 10 лет у африканских берегов, было приказано немедленно атаковать пиратскую флотилию, грабящую торговый путь. Под командованием капитана Вахида Нассири находились 4 брига и два шлюпа, а у проклятого Аллахом корсара Джан Пираса была шебека, флейт и флагман 5 ранга. Персы, уверенные в своём превосходстве, выстроили корабли полумесяцем и начали окружать пиратов. Однако тут сказалась тотальная неопытность персидских моряков: после нескольких залпов вражеского флагмана флот был дезорганизован, и корабли стали беспорядочно метаться по морю, пытаясь попасть во врага. Несмотря на неповоротливость, тяжёлые пиратские корабли неизменно уклонялись от наших залпов, заходили сбоку и топили наши бриги и шлюпы один за другим. Хоть мы и потрепали вражеские суда, но потопить никого не удалось, мы же потеряли весь флот. Теперь судьба наших торговых факторий у берегов Мадагаскара и Мозамбика повисла на волоске, ибо военного флота больше не было, а создать новый не позволяла казна, которая балансировала на грани банкротства.
У наших союзников Моголов тоже был кризис: мало того, что их теснили Маратхи, так ещё к тому же в стране произошла революция под знамёнами Республики Великих Моголов. Персия тоже оказалась ввязанной в этот конфликт: под Акбарабадом стоял корпус Абдуллая Минаванда (4 полка), который после передачи Афганистана России шёл на помощь индийским союзникам против Маратхов. И вот лидер мятежников Али Ратор осадил столицу Моголов, обороняемую Мирзой Шафи и нашим отрядом. На нашей стороне было выставлено 2627 человек (в основном, персы), а мятежников было 3568. В силу численного превосходства республиканская армия одержала верх, потеряв при этом 665 человек, а защитников погибло 2146 человек. При этом совершенно неясно, за что отдали свои жизни наши воины: республиканское правительство сохранило союз с Персией…
Моральный климат в стране с началом 1713 года начал стремительно ухудшаться; и резня в Индии, и дефицитный бюджет, и потеря территорий, и поражения на море – всё это подливало масла в огонь. Народ персидский, впрочем, оставался послушен своему владыке и даже не думал бунтовать, но боевой дух и трудовой энтузиазм, равно как и вообще вера в завтрашний день, были подорваны. А тут ещё пираты начали громить наши торговые фактории, ухудшая и без того катастрофическое состоянии экономики.
Даже знание усовершенствованного скотоводства, добытое в 1714 году с риском для жизни нашим агентом в школе города Шрирангапатна (государство Маратха), нисколько не изменило ситуацию. Персия полностью и безоговорочно скатилась в банкротство. Тогда-то и наступил момент истины. Шах Хосейн бросил все имеющиеся у него силы в Азербайджан, на город Ардабиль, дабы в генеральном сражении разгромить основные грузинские силы и истребить генерала Куретаса. Вот соотношение сил: у персов 7360 человек, в том числе генералы Мумими и Захед, 6 полков копейщиков, 9 артиллерийских батарей (из них 3 – стационарные), то есть 36 орудий, 6 полков верблюжьей кавалерии двух видов, а также полк афганских горцев и воинов пустыни. У грузин же, руководимых Лазаросом Куретасом, лишённым телохранителей, насчитывалось 5350 человек, но зато их защищали стены форта. Грузины располагали 13 в той или иной мере потрёпанными линейными полками, конным полком провинциальной кавалерии, 3 отрядами регулярного ополчения и двумя – городского. Соотношение, казалось бы, благоприятное, но как писал Лев Толстой, не соотношение только определяет исход сражения, а скорее боевой дух и мотивация солдат. А в этом отношении преимущество клонилось на сторону грузин, ибо персы были уже изрядно деморализованы, что и сказалось саамы роковым образом на исходе сражения и далее – на судьбе Персии.
Но начиналось всё благополучно: батареи придвинуты к стенам форта, где отсиживались грузины, а стационарные орудия расставлены на гребне холма на правом фланге, подстраховывали их кавалеристы. Началась бомбардировка стен. Стены крошились, стоящие на них и за ними грузины тоже, но потом вражеская кавалерия предприняла вылазку. Ей даже не пришлось нестись в атаку на нашу батарею, оказалось достаточно одной лишь угрозы такой атаки: полк пикинёров был поставлен ПЕРЕД батареей, дабы защитить от кавалерийской атаки. Однако кавалеристы атаковать не стали, они просто выстроились близ стен. Увидев это, безмозглые пушкари решили ДАТЬ ЗАЛП по неподвижному врагу. И был залп. И поразил этот залп 20 наших же пикинёров. В упор. В спину. Нормально, да? Неудивительно, что на боевом духе армии это сказалось отрицательно. Но все взяли себя в руки, пикинёры отошли в сторонку, артиллерия колотит по врагу… И вот обрушен кусок стены с левого края крепости. В проём встали грузинские ополченцы и мушкетёры. Какое-то время наши спокойно их колошматили ядрами, но потом честолюбивому генералу Захеду это надоело, и он захотел побить толпу грузин картечью. С этой целью батареи были передвинуты поближе к проёму, И ВОТ ТУТ-ТО И НАЧАЛОСЬ. Грузины кинулись врукопашную на артиллерию, и даже картечь не смогла их остановить. Остальные персидские войска запоздало кинулись со своих позиций в сторону форта, в том числе и кавалерия, стоящая на левом фланге. Но когда эти верблюды проходили мимо стационарных батарей, ОНИ ПОПАЛИ ПОД ИХ ОГОНЬ, причём в упор, и от этого погибло около половины этих идиотов. Естественно, армия была близка к панике. Солдат охватывало безумие: пушки стали задевать ядрами СВОИХ ЖЕ АРТИЛЛЕРИСТОВ!!!!!! Тем временем из крепости валили всё новые и новые грузинские мушкетёры, которые выносили наши батареи и подоспевших на помощь копейщиков. Конный же полк атаковал наконец пушки, и даже огонь наших верховых стрелков не смог остановить их победоносной атаки. Вскоре и самих стрелков постигла та же страшная участь… Ополоумевшие от дружественного огня верблюжьи всадники тоже бежали с поля боя.
Вскоре бегство приняло повальный характер, потому что даже закалённая солдатская психика не может выдержать такого кровавого абсурда, какой творился в тот день на подступах к Ардабилю. Почти вся персидская армия погибла либо попала в плен, потери же грузинской стороны, само собой, были невелики. Точных данных о погибших нет, потому что некому было писать рапорт и составлять отчёты. Генерал Захед покончил с собой, а генерал Мукими стал полевым командиром, то есть, проще говоря, ушёл в разбой с остатками своих людей.
Последствия этого чудовищного поражения оказались хуже, чем можно было предполагать. Немногие уцелевшие участники битвы разносили по стране страшные слухи о том, из-за чего именно погибло столько народа. И с тех страшных сытых азербайджанских полей, перекормленных сочным человеческим мясом и горьким свинцом, расползалось, подобно заразе, удушливое кровавое безумие. Измученные десятилетием непрерывных войн граждане паниковали и покидали свои жилища, культура и хозяйство стремительно гибли, оставляя после себя запустение и варварство. Грузинские войска даже не стали захватывать персидские поселения, ибо они уже были опустошены мародёрами и бандитами.
Постепенно волнения дошли до столицы. Народ пребывал в тяжёлом потрясении и не знал, что ему делать. Военный министр бежал. Глава правительства был казнён, будучи обвинён в продаже иранских территорий России. Сам же шах сидел в своих покоях, охваченный ледяным ужасом и мертвящим оцепенением. Ему казалось, что воздух отравлен трупным ядом, затопившим всю. Шах приказал распылить повсюду благовония, чтобы перебить этот запах. Шаху хотелось пить, но ему казалось, что к изысканному букету его любимого вина примешан солоноватый тошнотворный привкус крови, которая сочилась тонкими багровыми ручейками из фонтана, сквозь дворцовые стены, сквозь городские стены, сквозь сотни километров гор, пустошей и поселений…
Из сомнамбулических параноидальных раздумий шаха вывел звонкий голосок его прелестной одиннадцатилетней дочери Зарин-Дохт:
- Папа, мне страшно! Что происходит? И что нам теперь делать?
- Ололо, что делать, что делать! – мрачно рассмеялся Хосейн. – Снимать шатны и бегать!!!! Вот так!
И шах действительно снял свои широкие парчовые шаровары и побежал прочь из комнаты. В его голове стоял громовой шёпот, сводящий с ума, доводящий до исступления: «Шах и мат! Шах и мат…» Хосейн промчался через пустынные коридоры, в орнаментах которых ему чудились оскаленные черепа, покрытые тлеющим мясом и лоскутами кожи, и с воплем выбежал на балкон, с которого открывался вид на главную площадь. Не останавливаясь, он перемахнул через ограду и камнем полетел вниз, на безжалостную каменную мостовую.
После самоубийства шаха народ окончательно рехнулся, и дальнейшая история бывшей Персии уже не представляет для нас интереса.