АНИСИМОВ ИВАН ИВАНОВИЧ - УЧАСТНИК ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

Я не застал своего деда, но сохранилось немного его воспоминаний, да и вдобавок, то, что не рассказал он можно найти в исторических документах и описании его полка. Но обо всём наверно стоит по порядку…
Итак, мой дед, Иван Иванович Анисимов родился в 1906 году в селе Волхов (сегодня в Ленинградской области). Первую Мировую, Октябрьскую революцию и Гражданскую войну он застал подростком. Эти события, естественно, отложились в его памяти и повлияли на мировоззрение.
В своих воспоминаниях он говорил, что окончание Гражданской войны и формирование СССР он встретил пацаном-оборванцем, каких были сотни тысяч тогда по всей стране. Причины этого я уже не знаю и не могу найти.
По словам дальних родственников из Шлиссельбурга, в Ленинградской области (Санкт-Петербургской губернии до революции) была целая деревня Анисимовых.
По легенде, кстати, к нам в предки затесался Абрам Петрович Ганнибал, да-да, тот самый арап Петра Великого, побывавший в деревне Анисимовых и успевший там отметиться у женского населения. Но это так развлекательное отступление.
Вернёмся к моему деду. Скорее всего, из-за революции его семья потерпела тяжёлое бедствие, вследствие чего он и оказался бродягой (с его слов в мемуарах) в новом государстве. Но в то же время стоит помнить, сколько сил советская власть вкладывала в воспитание сирот и малолетних бродяг.
Сам дед пишет, что в 1924 году вступил в комсомол, а в 1929 был принят в компартию. В 1933 году он закончил Борисоглебовскую военную школу лётчиков, таким образом, застав становление советской авиации.
Дальнейшая его жизнь до войны мне не известна. Также не сохранилось его воспоминаний о начале войны, только эпизоды крымской кампании. Поэтому частично его боевой путь я могу смоделировать на основе данных о 347-й истребительном авиаполке, в котором он служил комиссаром и заместителем командира.
Да, кому-то может не понравиться, что фактически он был политруком. Ведь в современном восприятии истории эта должность зачастую имеет негативный оттенок. Со слов моего покойного отца, дед не был жестоким человеком и поддерживал боевой дух и целостность своего полка вполне вменяемыми методами.
Отец говорил, что даже статистику боевых вылетов не самых лучших пилотов дед «подправлял» записывая в отчётах на их счёт самолёты подбитые асами полка либо даже им лично. Это может показаться странным, но во второй половине войны, когда наши войска уже перешли в наступление и перестал ощущаться недостаток специализированных кадров, безрезультативного пилота могли понизить в звании или должности, т.е. отстранить от боевых вылетов и перевести на другую службу.


347-й ИАП в 1943 году (увеличение по клику)

Вернёмся к Великой Отечественной войне. Начало войны Иван Иванович Анисимов встретил в составе 133-го «А» истребительного авиаполка, который не принимал участия в боевых действиях летом 1941-го. 15.08.1941 полк был преобразован в 347-й истребительный авиаполк, который базировался на аэродроме Зугдиди в Грузии. Впоследствии полк примет участие почти во всех крупнейших наступательных сражениях ВОВ.
Первым крупным делом была Иранская операция. Это малоизвестный эпизод войны, которому стоит уделить толику внимания. Иран уже в 20-е годы XX века был богатейшим нефтяным месторождением, поэтому неудивительно, что Гитлер старался получить в нём надёжного союзника и поставщика топлива. К лету 1941 Иран был наводнён как немецкими инструкторами и дипломатами, так и крупной агентурной сетью, что и послужило толчком предъявления к нему претензий со стороны СССР и Великобритании.
19 июля и 17 августа Иран получил два дипломатических сообщения, в которых требовалось выслать из страны всех германских подданных. После игнорирования требований, 25 августа началось вторжение союзников на территорию Ирана. Британцы при участии австралийцев наступали с юго-запада из Ирака (где они уже успели подавить пронемецкое восстание) и Персидского залива, советские войска с северо-запада из Южного Кавказа силами 44-й и 47-й армий, в состав которых входил 347-й авиаполк.
Заметное участие его в боевых действиях тоже не упоминается. Всего за три недели сопротивление иранских военных частей было либо сломлено либо они капитулировали по высшему приказанию и уже 17 сентября страна была почти полностью оккупирована. Впоследствии, в 1943 году именно в Тегеране состоялась знаменитая историческая встреча Сталина, Черчилля и Рузвельта, которая определила весь дальнейший ход Второй Мировой войны, в том числе открытие второго фронта союзниками.
Дальнейшее участи И.И. Анисимова в боевых действиях было уже на Крымском фронте. Снятая с Иранской границы 44-я армия участвовала в Керченско-Феодосийской десантной операции в декабре 1941 года, а в январе 1942 к ней присоединилась 47-я армия, в составе которой была 27-я истребительная авиадивизия, в которую и входил 347-й ИАП.
Десант захватил Керченский полуостров, но просчёты и медленные действия командования не дали закрепить успех. Затянувшаяся нерешительность советских командиров вкупе с недостатком снабжения и тылового обеспечения многочисленного десанта, привели к перехвату инициативы немцами под командованием небезызвестного Манштейна. В результате успешных оборонительных действий и контратак он смог не только не дать советским войскам прорваться вглубь Крыма на помощь осаждённому Севастополю, но и заставить их отступать, выиграв время и получив подкрепления.
Противостояние затянулось до мая 1942 года, когда уже стало ясно о полном провале операции и началу эвакуации войск. Именно тогда в ход пошла истребительная авиация, прикрывавшая отступление.
Дед описывал эти дни как самые тяжёлые во всей войне. 347-й ИАП базировался на аэродромах Багерово в Тамани. На вооружении стояли истребители И-153 «Чайки», эксплуатировавшиеся всего лишь с 1939 года, но уже технически устаревшие бипланы.
«Чайки» могли составить конкуренцию немецким Юнкерсам и по ТТХ в теории могли соперничать и с Мессершмиттами, с которыми советские военные инструкторы познакомились ещё во время гражданской войны в Испании 1936-1939 гг. Однако в течение последующих лет немецкими конструкторами велась доработка удачной модели истребителя, так что на Восточный фронт выступил уже гораздо более быстрый и манёвренный Мессершмитт Bf-109F. Соперничать с ним в небе «Чайкам» было очень сложно.


Берлин, Рейхстаг, 3 мая 1945 года

Вот как мой дед сам описывает этот период:
«…В середине мая 1942 года немцы прорвали нашу оборону на Ак-Монайских позициях и хлынули на Керченский полуостров. В районе переправ скопились наши войска, и враг регулярно бомбил их. Полк прикрывал переправы с воздуха, это были самые тяжёлые дни, пережитые мной за войну…
…На рассвете 18 мая мы выпустили первое звено «Чаек». Ни один экипаж не вернулся на аэродром, все погибли над проливом. Затем выпустили второе звено, во главе с комиссаром Васильченко. Через час с задания вернулся только один экипаж. Лётчик доложил, что они напали на звено бомбардировщиков и сбили два «Юнкерса», но затем в бой вступили вражеские «Мессершмитты», в результате неравного противостояния над проливом упали три наших самолёта из четырёх, в том числе комиссар…
…Создалось труднейшее положение - к середине дня уже почти половина лётного состава и материальной части погибли над Керченским проливом, а задача не была выполнена.… Был ранен командир полка, майор А.С. Кравченко, его отправили в госпиталь (потерял руку, впоследствии в боях не участвовал). Командир дивизии, полковник И.И. Иванов приказал собрать всё, что имеется боеспособного в полку и обеспечить переправу. Следующие два звена из восьми «Чаек» повёл я сам. На всю жизнь запомнился состав экипажей. Со мной ведомым был майор Амельченко, справа - звено майора Баранова, а слева вёл звено лейтенант Рыжий.
Быстро набрали нужную высоту – около трёх тысяч метров. При подходе к переправе, в районе Еникале-коса Чушка, я наблюдал: наш соседний полк «Илов» (в пометке у деда указаны как И-16, хотя такой маркировкой обозначались устаревшие истребители «Ишаки») – 5-6 самолётов, ведёт бой с десятью немецкими «Юнкерсами» и четырьмя «Мессерами». Оба берега противник сильно бомбит и обстреливает из орудий. Стояли тучи дыма и пыли, плохо ориентировался. Оценив обстановку, решил, что держать всю восьмёрку в кулаке невыгодно. Дал команд командирам звеньев: «Действуйте самостоятельно!»
Самолёты разошлись по сторонам. Вскоре увидел на подходе с северо-запада «Юнкерсов» - 12-15 машин. Они шли ниже нас метров на 500. Я принял решение – атаковать. За мной потянулись звенья майора Баранова и лейтенанта Рыжего.
Должен сказать, что немцы не выдержали атаки и Ю-87 вынуждены были сбросить бомбы в поле. Мы сбили 4 «Юнкерса». Я видел, как погибли две наши «Чайки».
Но, по-видимому, у врага кончились боеприпасы или горючее: самолёты ушли на запад. Мы вышли из боя, ко мне пристроился лётчик звена лейтенанта Рыжего. Мы вернулись на свой аэродром, в Тамань. Туда прилетели Баранов и Амельченко. Четыре самолёта из восьмёрки были сбиты над проливом. Рыжий не вернулся, мы считали его и других товарищей погибшими. На родину каждого послали похоронные (в более позднем очерке для радио, дед уже упоминает имена двух погибших, это майор Васильченко и лейтенант Михеев).
Вскоре в полку из 50 лётчиков осталось всего четыре, полк бы отведён на Кубань в станицу Варениковскую. И вот здесь случилось невероятное, мы узнали, что лейтенант Рыжий был жив! Позже стало известно: сбитый самолёт Рыжего упал в пролив, лётчик был ранен в бок, его спасли наши моряки…
…Спустя годы я просто удивляюсь, как я остался жив в тот период, хотя сам лично сделал на Крымском фронте 62 боевых вылета…»
Как видите, даже лётчики старались не лезть на рожон без крайней необходимости. Это немного размывает романтику воздушных сражений. Если вспомнить автобиографию самого результативного аса Люфтваффе Эриха Хартмана, сбившего более трёх сотен самолётов, то он утверждал, что никогда не стремился к открытому бою и “собачей свалке” (dogfight, американский термин, обозначающий бой воздушных истребителей, когда они маневрируют, чтобы избежать прицеливания и самому выйти в атакующую позицию), лучше напасть на противника из слепой зоны и быстро уйти.
Возвращаюсь к 347-му ИАП. После Керченско-Феодосийской десантной операции, во всех источниках указывается, что его остатки успели поучаствовать в финале обороны Севастополя, скорее всего, прикрывали эвакуацию. Наверное, должны были быть ещё более тяжёлые бои, чем над Керченским проливом. Об участии моего деда в этих событиях мне уже ничего не известно. Затем полк, наспех переформированный участвовал в Арамавиро-Майкопской операции по обороне Кавказа. После этого они убыли в тыл для пополнения и доукомплектации.
Весной 1943-го года полностью укомплектованный полк вернулся на фронт, когда уже после Сталинградской битвы произошёл перелом в войне и наши войска пошли в наступление. 347-й ИАП числился в составе 16-й воздушной армии, которая перемещалась с Центрального фронта на Белорусский, периодически уходя в Резерв Верховного командования. Теперь полк был вооружён новыми истребителями Як-9, на которых они могли уже более чем на равных соперничать в воздухе с Мессершмиттами.
Дальнейшие боевые действия включали в себя знаменитые сражения ВОВ, которые достаточно будет просто перечислить:
Курская битва, включая операцию «Кутузов»
Черниговско-Припятская операция
Операция «Багратион», включающая Люблинско-Брестскую операцию
Висло-Одерская операция, включая Варшаво-Познанскую операцию, в ходе которой полк получил почётное звание «Радомский», за освобождение города Радом
Восточно-Померанская операция.

Послевоенное фото полка. И.И. Анисимов в шестом ряду справа, третий сверху

Про личное участие деда в этих боевых действиях мне, увы, ничего не известно. В общедоступных источниках про военную авиацию удаётся найти только скудные данные, а также имена командиров и пилотов, удостоенных звания Героя Советского Союза. Их двое, это Оганесов Вазген Михайлович и тот самый Рыжий, Леонид Кириллович. Полк был удостоен орденом «Боевого Красного Знамени» в августе 1944 года.
И, конечно же 347-й ИАП участвовал в штурме Берлина. Тут уже я могу однозначно сказать, что лично мой дед был в числе первых, кто шёл на штурм. У меня не сохранились документы, я точно помню, что когда я был ребёнком, в 1995 году нашей семье приходило письмо от его живого однополчанина, где с фотографиями он указывал, что их звено из четырёх самолётов были в первых группах, атакующих Берлин. Они же первыми совершили посадку на Центральный аэродром в Берлине – Темпельхоф, 27 апреля 1945 года. Сохранилась благодарственная грамота за овладение Берлином.
К концу войны И.И. Анисимов имел звание подполковника. Его личная статистика мне неизвестна, но могу предположить, что за войну он сбил не менее 15 самолётов противника, возможно и некоторые списывал к заслугам однополчан.
После победы мой дед ещё около 10 лет служил в оккупированной Германии, его полк располагался в Бранденбурге. Сам он упоминает, что за годы войны награждён 5-ю боевыми орденами и 7-ю медалями, в 1954 году его наградили орденом Ленина.
В 1955 году, в возрасте 48 лет он ушёл в запас, переехал в Крым, Симферополь, где уже собственно родились и выросли мой отец и я. Таким образом, он упустил переход на реактивную авиации. В запасе дед активно занимался партийно-политической деятельностью до самой своей кончины в 1977 году.
Этим материалом я хочу выразить дань уважения своему деду, которого даже не знал лично. Однако он принимал участие в самом жестоком и масштабном конфликте в нашей истории, в окончании которого есть доля его заслуги.
Есть ещё один человек, которого я обязательно хочу упомянуть в этом материале. Это мой прадед по материнской линии, Карбивнычий Иван Петрович. Про его участи в войне мне известно уже совсем мало, только со слов матери и бабушки.
Он не был кадровым военным, всю войну прошёл простым водителем. Мобилизация заставила его покинуть жену с двумя малолетними детьми, моей бабушкой и её братом, который к тому же имел патологию - чуть сросшиеся ноги, которую вылечили ему уже только после освобождения Крыма, когда прадеду удалось взять отпуск, чтобы помочь родным. Таким образом, весь период оккупации Крыма моей прабабке приходилось вдвойне тяжелее, чем большинству остальных граждан.
Хочу отметить, что непосредственно немцы не проявляли себя извергами, а предоставили женщине с двумя детьми скромное жильё, в то время как после освобождения наши солдаты считали (и не безосновательно) большинство людей мирно живших в оккупации коллаборационистами, так что прабабку выгнали из жилья, ей пришлось несколько дней ночевать с детьми под открытым небом, пока ей не предоставили новый дом.
Ивана Петровича призвали в 1939 году на Советско-Финскую Зимнюю войну. В период ВОВ дважды попадал раненным в плен, но оба раза ему удавалось сбегать и примыкать к партизанам, чтобы его не сочли предателем и не репрессировали семью. После победы он ещё больше года служил в Чехословакии, где в послевоенный период ощущались острые антисоветские настроения, и только осенью 1946-го года его демобилизировали и он смог вернуться к семье. Удостоен медали «За отвагу».