ГЕРОЙ БУЛЛ-РАНА
- Эти янки – трусы. Вот увидишь, как они разбегутся,- заявил мне седовласый ополченец, явно копирующий виргинского полковника Ли. Надо сказать, что в нашем полку большая часть бойцов выглядела точно так же. Пусть янки красуются одинаковой формой, а мы будем носить одинаковые бородки. Разве что сержанты этим недовольны, как тут отличить Билла от Тома? Кто уже отбыл наряд, а кто ещё нет? Ну да ничего, сейчас мы зададим перца северянам и по домам.
- Вперёд, парни! – замахал револьвером капитан.
И стайка южан-близнецов зарысила к импровизированной баррикаде, откуда с упоением принялась палить в белый свет как в копееч… то есть в пятицентовик. Только я заметался на месте, испугавшись близких разрывов. И тут же подпрыгнул – на меня таращились зенки капитана. «Всё, сейчас под трибунал за трусость»,- сердечко поспешно юркнуло в левую пятку. Но капитан обратился с неожиданным:
- Послушай, парень, от тебя одного зависит исход битвы. Надо уничтожить батарею южан. Выполняй.
То есть как это, выполняй? Мне бы роту-другую хотя бы, раз уж исход битвы зависит от меня. Однако вместо полусотни парней я получил кольт, винтовку и саблю. Ах да, ещё пять гранат. Вот и извольте с этим арсеналом повернуть сражение на Булл-Ране в нашу пользу. Я деловито осмотрел боекомплект, а капитан зыркает, давай, мол, чего ждёшь, пробежался туда-сюда и уничтожил батарею, всего-то делов.
Ну, побежал значит я. Знать бы ещё, где эта батарея. Я туда – янки через забор лезут, ну их к лешему; я сюда – из-за перевёрнутой повозки выскакивает кучка синих. Пять зарядов из винтовки вылетело на раз-два, а синих свалил дай бог двоих. Пока перезаряжаю, думаю, пришьют гады. Хвать кольт и ну в них палить. Благо, стоят посреди дороги да мушкеты перезаряжают. Выхватил я саблю, заорал по-страшному и ну на них. Покромсал чудиков в капусту.
Присел за повозкой, заряжаю кольт и винтовку, думаю. Вдруг чую: что-то меня под бок толкнуло. Вот ещё раз. Вот по голове бумкнуло, аж в глазах покраснело. Ага! Так это по мне кто-то стреляет. Откуда бы? Не иначе – из-за вон тех кустов. Пару гранат туда. Перестало толкать и бумкать. И что дальше? Хлопнуть я их хлопнул,а в глазах всё равно красно. Выпить бы сейчас чего. Опа! Гляжу: пакетик валяется. С красным крестиком. Развернул, выпил пару бутылок касторки, обмазался зелёнкой да йодом. Полегчало, краснота сошла, на душе потеплело. Спасибо доброму человеку, оставившему этот пакетик здесь.
Ну, думаю, подавай сейчас сюда пушки, я их шашкой в колбасу искромсаю. Слышу: за забором что-то ухает. Пушки! Нашёл лазейку в ограждении, прополз и оказался позади батареи северян. Бах-бах-бах из винтовки, пух-пух-пух из кольта, вжик-вжик-вжик саблей – всю прислугу положил. Нашёл бочонок с порохом, запалил фитиль и ноги в руки. Как оно звездануло! Была батарея – и нет батареи. Всё, повернул сражение на Булл-Ране? Надо у командира спросить, тем более, он велел найти его и доложить о выполнении.
Лезу обратно через забор, отлягиваясь от набежавших на взрыв северян. Добрался до знакомой повозки, сижу заряжаю револьвер, винтовку и подобранные ружья. В случае чего тринадцать готовых выстрелов в руках есть. Так, выглядываю из-за повозки и что же вижу? Дорога, по которой я сюда бежал, занята федералами. Что ж это наши бородатые мужики на баррикаде их сюда допустили? Ладно, тринадцать выстрелов и сабля – чего ещё надо славному виргинцу, обмазанному зелёнкой и йодом?
Бегу, ору, стреляю, рублю. А дальше – полный финиш. Стоит, значит, мой капитан прямо за спинами северян, курит, носком сапога землю ковыряет и меня ждёт… гнида. Хоть бы помог что ли парой выстрелов. Добрался до него через трупы янки, только хотел высказать всё, что думаю, а он мне:
- Парень, от тебя зависит исход сражения. Надо взорвать баррикады северян. Вперёд! Как я его не пристрелил прямо здесь, не знаю. Думаю, сбегаю, взорву баррикады, вернусь, обязательно прибью гада.
Нашёл я эти баррикады не сразу. Ну кто бы мог подумать, что так называются несколько сенокосилок и конных грабель, брошенных
Близнецы-однополчане
поперёк дороги? Слава всевышнему, кто-то любезно разместил возле них бочонки с порохом, да ещё фитили вставил. Есть добрые люди на этом Булл-Ране, не то что мой капитан.
Рванул я к сенокосилкам, а тут из-за кустов выскакивает трое федералов. И ну в меня лупить. Опять в глазах покраснело. Порубил я их тщательно и жестоко и дёру назад, искать пакетик с красным крестиком. Нашёл, поставил клизму, обмотался пластырем, сожрал горсть таблеток. Похорошело сразу. Никакой санчасти не надо.
Дальше я уж умнее был. Знал, что из-за тех кустов янки будут выскакивать пачками. Глупые, тупые янки лезли по трое прямо под мой кольт, покуда я рвал порохом косилки и грабли. Самое возмутительное, что подмога подоспела, только когда я полностью истребил все баррикады и расчистил дорогу. У-у-у, паразиты, на готовенькое все рады примазаться. Вы-то хоть не верьте, что Булл-Ран выиграл какой-то Джексон Стоунвелл. Я! Я выиграл это сражение. Почти в одиночку. А Джексон так и простоял как стена каменная, дуб дубом, пока настоящий герой гнал северян на Вашингтон.

ПРАВДА О 20-М МЭНСКОМ
Если кто смотрел фильм «Геттисберг», должен помнить героическую оборону Литтл Раунд Топ 20-м Мэнским полком. Американцы сняли потрясающую по своему
эффекту и неправдоподобности картину. Несколько сотен синих стояли насмерть на вершине поросшего лесом холма, а серые накатывали волнами и разбивались о несгибаемую решимость 20-го Мэнского. Когда же у синих закончились патроны, они бросились в отчаянную штыковую контратаку. Посмотрите обязательно, эффектная вещь. Но почему я назвал её неправдоподобной? Потому что компания Cauldron имеет свой взгляд на этот эпизод сражения при Геттисберге.
Дело, знаете ли, было так. На вершине холмика, за грядой камней притаился всего один стрелок-снайпер, получивший приказ уничтожать врага. Южане подтягивались к подножию группами по пять-шесть человек, выстраивались цепью и деловито погибали под точными выстрелами винтовки с оптическим прицелом. Что хотел доказать таким «натиском» Ли – загадка. Возможно, он надеялся, что у снайпера закончатся патроны, и он будет вынужден отступить. Напрасные мечты – холм был просто усыпан ящиками с патронами. Так что храбрый Джереми Бернет мог бы продержаться здесь один до самого вечера. Даже артобстрел не спугнул снайпера. Несколько батарей южан оказали ему честь, посылая по одиночной мишени залп за залпом. Если бы Ли использовал эти средства например в центре позиции северян, он мог бы добиться потрясающего успеха, а так десятки орудий полдня палили по всего одному синему, впустую растрачивая драгоценные снаряды.
С места храбреца сдвинули скука и приказ вышестоящего начальства. Приказ гласил: оставить позицию и отступать к основным силам, закрепившимся на Литтл Раунд Топ. Жалко конечно бросать такую кучу патронов, но приказ есть приказ, хоть и идиотский, а выполнять надо. Побежал Бернет через кусты. Разумеется, в кустах кишмя кишели серые. Почему они раньше не зашли снайперу со спины – это у Ли надо спросить. Он, видать, думал, что огонь полусотни орудий раньше прикончит отважного терминатора, чем рота пехоты ударом в спину. Терминатор прорывался к своим, оставляя за собой кровавый след и груды мяса. Уже сабля его героическая затупилась о головы неразумных дикси, уже начали иссякать патроны (дикси гибли подозрительно патриотично – не оставляя по себе ни понюшки пороха врагу). Показался ручей. За ручьём вырисовывался Литтл Раунд Топ и с пяток южан. «Уравниватель шансов» кольт и уравнивательница выпуклостей на теле сабля уравняли счёт до один на один. Последний джонни получил прикладом по кумполу, вежливо свалившись в канаву и освободив дорогу терминатору.
И только-только добежал рядовой Джереми Бернет до своих, как ему сообщают: у нас де кончились патроны, а южане наступают пуще прежнего, давай их в штыки. Напрасно Джереми уверял командира, что патроны у него ещё есть, говорил, что знает, где осталась целая гора патронных ящиков непочатых – его не слушали, так как на Литтл Раунд Топ наступала невиданная толпа серых – целых десять человек. 20-й Мэнский полным составом (человек семь-восемь) ринулся на них в штыки. Джереми конечно тоже уложил парочку. После стычки он снова было начал звать товарищей за патронами, но те уже не слушали: победа, победа!!! Финиш.