|
ИГРА ЗА ДРУГИЕ
ФРАКЦИИ
СКРИНШОТЫ:
МОДЫ
ВСЕ МОДЫ
Для
Medieval-2: Total War
на internetwars.ru
НАШ ФОРУМ
Активно обсуждаем военные игры, историю, МОДы,
и новинки игрового мира
|
|
ХРОНИКИ ЛИТОВСКОЙ ВОЙНЫ
 ПРОЛОГ Из четырех компаний, составляющих дополнение «MEDIEVAL II TOTAL WAR. KINGDOMS» наибольший интерес для меня представляла Тевтонская кампания – ведь события, на основании которых эта компания создавалась, имели отношение и к истории России. За Россию, а точнее – за Новгород, я и хотел эту кампанию пройти. Уже по дороге из магазина я представлял себе как новгородцы, над которыми я вскоре приму командование, устроят тевтонцам еще одно Ледовое побоище.
Но дома желание играть за Новгород очень быстро угасло. Решив посмотреть на примере битвы линейку новгородских войск, я испытал довольно сильное разочарование – в Тевтонской кампании она была представлена теми же юнитами, что и русская линейка в оригинальном M2TW. Так что все мои мечты о «Владычном полку» новгородского архиепископа и ополчении Чуди и Ижоры так и остались только мечтами. Вместо этого мне опять предлагалось принять командование над боярскими детьми и казаками с мушкетами.
Вторым неприятным сюрпризом Новгорода была цветовая гамма фракции. Желтые с синим казахи и ополченцы походили на попугаев и своей кричащей раскраской могли отпугнуть кого угодно. Дружинники и боярские дети выглядели малость попристойнее, но торчащее из под кольчуг желтое исподнее портило вид и им. Может быть кому-то и понравятся эти цветовые изыски, а у меня лично от них просто в глазах рябит.
Поэтому я решил пройти Тевтонскую кампанию не за Новгород, а за какое-нибудь другое государство. Но вот за какое? Из участвующих в игре 9 группировок доступны для игры только 5: Тевтонский орден, Литва, Новгород, Дания и Золотая орда. Последние три фракции отпадали сразу – они присутствовали еще в оригинальной версии игры, и войска этих стран ничем не отличались от армий оригинала. Оставались только Тевтонский орден и Литва. Я выбрал тевтонцев.
ТЕВТОНСКИЙ ОРДЕН И ЕГО АРМИЯ
При поверхностном взгляде на стартовые условия кампании Тевтонский орден кажется безусловным лидером. Об этом говорит буквально все: и обширные орденские владения (8 провинций), и богатая казна (14 000 талеров) и могучее войско. Казалось бы, какие тут могут быть сомнения – Тевтонский орден способен в мгновение ока раздавить любое государство, которое окажется на его пути.
Но не все так гладко. Земли ордена не едины, а образуют два анклава – лежащую на южном побережье Балтийского моря Пруссию, и находящуюся значительно севернее Ливонию. Исторически бывшая первым владением и плацдармом Ордена на Балтике, Пруссия в тевтонской кампании включает в себя два замка (Мариенбург и Торунь) и город Кенигсберг. Ливония – бывшие владения ордена Меченосцев – состоит из пяти провинций. Три из них (с центрами замке Виндава и городах Риге и Пярну) располагаются на побережье Рижского залива. Остров Саарема, служащий Рижскому заливу северной границей, является четвертой провинцией, а расположенные в глубине материка земли замка Дюнабург – пятой. Разделяет два анклава земли Литовского княжества, с которым Тевтонский орден уже в начале игры находится в состоянии войны.
Войска ордена распределены по анклавам неравномерно – основные военные силы тевтонцев находятся в Пруссии, в то время как в Ливонии серьезными гарнизонами могут похвастаться только Дюнабург и, отчасти, Рига. К тому же в войсках ордена очень много отрядов клириков – священнослужителей, выходивших на поле боя, чтобы своим присутствием вдохновлять воинов на подвиги. Воевать такие «группы поддержки», не умеют, а вот жалование они получают наравне с солдатами…
Финансовое положение тевтонцев в начале игры выглядит вполне приличным. Но и здесь не обошлось без подвоха – огромная армия и неразвитость хозяйства (тевтонцы ориентированы на замковое, т. е. – на военное развитие) уже в скором времени могут привести к отрицательному финансовому балансу, и, как следствие, к государственному долгу.
Международное положение ордена также довольно шаткое. Как уже упоминалось выше, с самого начала кампании тевтонцы оказываются втянуты в войну с Литвой. Следовательно, все силы ордена приходится сразу бросать на борьбу с этим врагом. А если еще учесть, что в соседях у тевтонцев числятся откровенно симпатизирующий Литве Новгород и мечтающая возвратить себе Торунь Польша, то приходится признать – Положение у Тевтонского ордена незавидное.
Вот в таких вот неблагоприятных условиях мне и предстояло возглавить Тевтонский орден, и привести его к победе.
НЕУДАВШИЙСЯ БЛИЦКРИГ
Приняв командование, я в первую же очередь предпринял все меры, чтобы избежать дефицита в бюджете. «Группы поддержки» клириков были немедленно расформированы, а весь личный состав этих групп – отправлен по ближайшим монастырям и приходам. По нож также попал и флот – поскольку на ближайшее время морских операций не планировалось, то два принадлежавших ордену когга были проданы купцам за весьма умеренную плату. Другой мерой, направленной на поддержание финансового благополучия страны было повышение налогов в тех местах, где их еще можно было поднять.
Покончив с экономикой, стал планировать ближайшие военные операции. То, что основной удар по Литве должен быть нанесен со стороны Пруссии, где была сосредоточена большая часть моих войск, сомнения не вызывало. Собранная в Пруссии основная армия должна была ударить на Каунас, а маленький вспомогательный отряд – на слабо защищенную крепость Палангу, чьи земли как раз и отделяли Пруссию от Ливонии.
А как быть с почти беззащитной Ливонией? Следовало ли ей в этой войне распределить свои небольшие контингенты по приграничным городам и замкам, и ограничиваться ролью наблюдателя? Я решил, что нет. Ливония должна была выставить вспомогательную армию. Набранная из гарнизонов, армия эта должна была своими активными действиями прикрывать Ригу и Дюнабург, попутно оттягивая на себя некоторую часть литовских войск.
Начав формировать армии (некоторым отрядом не удалось в срок добраться до указанных точек сбора), я завершил первый ход.
Второй ход ознаменовался для меня первым в этой компании заданием – некий совет (хотя откуда он у тевтонцев? Орденом управляет капитул, а совет при капитуле – это уже на республику смахивает, знаете ли) попросил меня захватить Мариенбург. Первой моей реакцией было недоумение – кто это уже на втором ходу смог без боя захватить мою столицу? Я-то вроде бы ничего такого и не заметил.
Ларчик открывался просто. Оказалось, что недалеко от Дюнабурга есть деревушка – тезка моей столицы. Деревушка эта почитала себя независимой, и на этом основании имела собственные вооруженные силы – толпу крестьян с вилами. По мнению совета, деревушка эта вполне созрела для вступления в подданство к ордену. Моей же задачей был разгон незаконных вооруженных формирований. Поскольку за взятие деревушки была назначена награда в 3 000 талеров, то задание я решил все-таки выполнить. И два отряда копьеносцев вместе с одним отрядом лучников из состава ливонской армии были отправлены на зачистку этого гнезда бандитов.
Тем временем было наконец-то закончено формирование армий, которые сразу же после этого выступили в поход. А пока мои бравые вояки топали по направлению к определенным им целям, я решил заняться экономикой. Памятуя о том, что «инфраструктура – это все», я в первую очередь озаботился строительством дорог и портов. Второй очередью было определено строительство новых рынков – братьям-рыцарям деньги все-таки тоже нужны. Остатки наличности были пущены на формирование новых отрядов.
Третий ход ознаменовался первым столкновением моей армии с литовцами. Моя ливонская армия подстерегла бродивший в окрестностях Вильнюса небольшой (два отряда лучников и отряд крестьян) вражеский отряд, и напала на него. Отступить вовремя противник не успел, за что и поплатился – мои ливонские рыцари (в игре их отчего-то назвали рыцарями Христа) и кнехты попросту растоптали зазевавшихся литовцев. Потери с моей стороны составили всего 3 человека. Поскольку сил у врага было достаточно, а денег у меня фактически не было, было решено, что ливонская армия для минимизации потерь будет действовать именно таким образом – охотясь на вражеские небольшие отряды и полностью уничтожая их.
Между тем моя западная группировка наконец-то начала действовать - главные силы перешли литовскую границу и вплотную подошли к Каунасу, а вспомогательный отряд осадил Палангу, из которой перед самым началом осады по направлению к Каунасу ушла значительная часть гарнизона. Поскольку в состав вспомогательного отряда кроме всего прочего входило и несколько метательных машин, то штурм был проведен сразу же. Итогом штурма стало овладение вражеской крепостью и гибель одного из моих комтуров, который вместе со своими телохранителями нечаянно наскочил на копья городской стражи Паланги.
По занятии Паланги я ознакомился с двумя неприятными чертами литовских городов и замков в этой кампании. Во-первых, оказалось, что литовцы живут чрезвычайно бедно, и взять у них ну совершенно нечего. Поэтому все мои мечты о разграблении поселений, как о действенном способе пополнения казны, превратились в прах. Второй неприятной чертой оказалась разница в вероисповедании. В то время, как мои рыцари и кнехты все без исключения были христиане, литовцы исповедовали язычество, и славили своих богомерзких Перкунаса, Диеваса и Гильтине. Практическим итогом этих богословских расхождений было то, что в Паланге я не нашел ни одного христианина. А это значило, что о пополнении на вновь захваченных территориях старых отрядов и вербовке новых можно было забыть – ведь в войсках Тевтонского ордена могут служить лишь добрые католики.
Денег на строительство даже маленькой церквушки у меня не было, но выход из этой ситуации я все же нашел. В Палангу из Кенигсберга был вызван один из епископов ордена. Получив от меня отряд копейщиков и наставления о том, что первые христиане как-то умудрялись обходиться без храмов, этот пастырь заблудших душ принялся за свое благое дело. Результаты этого предприятия были ошеломляющими – уже через пять лет четверть провинции умела креститься и читать Pater noster.
Однако вернемся к военным действиям. Осадив наконец-то Каунас и окончив ход, я увидел в действии одно из чудес искусственного интеллекта этого дополнения – окружение вражеской армии на стратегической карте. Возникая один за другим из темных областей карты, спешили к осажденному мной городу вражеские отряды. А уже у города эти отряды старались занять такое положение, чтобы заблокировать движение моей армии и одновременно иметь возможность оказывать друг другу взаимную помощь в грядущем бою. И пусть каждый из этих отрядов сам по себе был невелик – численность войск всех этих отрядов в совокупности превышала численность моего войска почти в два с половиной раза.
Возможность разгромного поражения для меня была велика как никогда, но делу помог случай. Один из вражеских отрядов (насколько я помню, это как раз и были части бывшего палангского гарнизона) не сумел полностью перекрыть мне пути к отступлению. Пользуясь представившейся мне возможностью, я велел своим войскам отступать по направлению к литовскому городу Гродно, в окрестностях которого неприятельских войск замечено не было. Литовцы могли записывать на свой счет первую победу – без боя они заставили меня отступить от осажденного мной города. Всегда приносившая мне победы, стратегия быстрых решающих ударов по большим группировкам войск и важным опорным пунктам противника на этот раз дала осечку. Враг собирался навязать мне затяжную маневренную войну.
ВОЙНА МАЛАЯ И ВОЙНА БОЛЬШАЯ
Следующие 6-8 ходов в военном отношении прошли спокойно. Обе мои армии беспрестанно маневрировали, подстерегая малочисленные литовские отряды и избегая встреч с крупными вражескими соединениями. Литовцы пытались делать то же самое, но у них с маневрированием дела обстояли значительно хуже – ни одну из моих армий им окружить не удалось, а вот я сумел расправиться с пятью их отрядами. Все бои, произошедшие в это время, происходили примерно одинаково – сначала врага обстреливали лучники, а немного погодя его атаковала моя кавалерия. Соотношение потерь в этих сражениях было где-то 15-20 литовцев на одного моего воина. Впрочем, в одном сражении я все-таки был изрядно потрепан, но в этот раз большое число потерь было оправдано – в том бою моим воинам удалось убить наследника литовского престола.
А пока благородные рыцари играли в кошки-мышки с язычниками, я все глубже проваливался в яму бюджетного дефицита. Дошло до того, что я задолжал ростовщикам больше сорока тысяч талеров. Единственным моим утешением было то, что в общем-то я ничем в этом плане не отличался от настоящих дворян, которые в то время считали нормой жить не по средствам и иметь множество долгов. Но вот послать ко всем чертям явившегося за деньгами кредитора, как это делали многие знатные должники, я не мог – таких возможностей в игре не предусмотрено.
Размеренное течение моей тевтонской жизни прервалось на двенадцатом ходу. В самом начале этого хода мне сообщили, что ко мне на помощь из Англии прибыл один знатный рыцарь со своим частным войском. Звали этого рыцаря Чарльз. Оказалось, что в еще совсем юном возрасте Чарльз дал обет Богородице, что часть своей жизни он посвятит распространению христианства в языческих землях. А поскольку ни читать, ни писать Чарльз не умел, то распространять христианство он решил не проповедями, а огнем и мечем. Прознав о войне с язычниками-литовцами, Чарльз решил, что лучшего места для распространения христианства подобными методами ему не найти, и вот теперь он сидит на своем корабле и ждет распоряжений господина магистра.
Означенный Чарльз действительно был найден сидящим на когге, который дрейфовал в море недалеко от Кенигсберга. Когг Чарльз сразу же преподнес в дар ордену в знак добрых намерений, а сам вместе со своим войском выгрузился на берег. Компанию Чарльзу составляли два отряда конных рыцарей, три отряда рыцарей пеших и три отряда копейщиков. Лучников гордый сын Альбиона почему-то не привез…
Получив такое солидное подкрепление, я решил активизировать свои действия. Прусская армия получила приказ осадить Гродно, а ливонская – Каунас. В обоих городах, судя по данным разведки, гарнизоны были слабенькие. Основные же силы литовцев по данным все той же разведки концентрировались в районе Вильнюса.
С захватом Гродно все прошло гладко – проломив в трех местах стену, мои воины перебили пытавшихся прикрыть один из проломов жемайтов с секирами (очень интересный литовский юнит – воины одеты в длиннополые ватники-тегиляи и вооружены секирами) и быстро заняли городскую площадь. Каунас же мне взять опять не удалось – на этот раз меня подвели метательные машины. Поставленные слишком близко к стене, они попали в зону обстрела крепостных башен, и были уничтожены горящими стрелами. Самое удивительное, что никто из персонала, обслуживавшего эти машины, не пострадал.
Каунас я планировал попытаться взять еще раз, благо мои инженеры уже к следующему ходу починили попорченные врагом машины. Но планам этим не дано было осуществиться – сидевший до того в засаде большой отряд литовцев быстрым маршем продвигался к Каунасу на помощь своим осажденным товарищам. Перспектива повстречаться в поле с врагом, обладающим почти двойным превосходством в живой силе, меня не привлекала, и я отступил к стенам Риги.
Пока происходили описанные события, армия моего английского друга Чарльза втайне от неприятеля быстрым маршем шла по направлению к замку Лида, который находился к северо-востоку от Гродно. Замок этот по слухам защищал всего лишь один отряд крестьян. Других войск ни в замке, ни в его окрестностях замечено не было.
Войско Чарльза без особых приключений миновало Гродно, и уже почти приблизилось к замку, когда разведчики донесли английскому полководцу, что неподалеку в лесу притаился со своей дружиной знатный литовец. И жаждавший прославиться молодой британец приказал трубить сигнал к бою.
Впрочем, это был скорее не бой, а рыцарский турнир. Литовский витязь со своими телохранителями преспокойно стоял у опушки леса, пока моя армия приближалась к нему. Литовцы ничего не предприняли и тогда, когда англичане заняли позиции в 30 футах от них. Расположившись так близко к врагу, английские пехотинцы тем не менее никаких враждебных действий по отношению к врагу не предпринимали. Они ждали зрелища, которое им собирался подарить их полководец.
А зрелище получилось и вправду потрясающее! Полководец вместе со своими телохранителями и отрядом конных рыцарей с разгону врезался в толпу литовцев. После небольшого смятения враг быстро пришел в себя, сверкнули на солнце обнаженные мечи, и бой пошел на равных. Англичане и литовцы в этом бою падали с одинаковой частотой и не ясно было, на чьей стороне окажется победа. Внезапно все резко изменилось – пронзенный английским мечем, пал предводитель литовцев. Одновременно вместе с ним в объятия Гильтине отправилось еще трое литовцев. Для остававшихся в живых врагов это событие послужило сигналом – они бежали с поля битвы. Преследование убегающих организовано не было – ведь все-таки это был всего лишь турнир…
Бывший при войске миннезингер в тот же вечер сочинил о подвиге английских рыцарей балладу, которую спустя всего месяц уже исполняли во всех замках Германии.
Покончив со знатным литовцем, Чарльз наконец-то добрался до Лиды. Штурм замка произошел на следующем ходу. При помощи тарана английские копейщики взломали ворота замка, а рыцарская конница разметала столпившихся у ворот крестьян. В ходе этого штурма я потерял 15 копейщиков.
Оставив потрепанный отряд в Лиде в качестве гарнизона, англичане двинулись дальше. Следующей пунктом в культурной программе моих британских гостей значилась деревенька Барановичи, где обретался довольно сильный литовский гарнизон. С учетом того, что деревню окружал частокол, а в гарнизоне находилось два отряда тяжелой конницы и четыре отряда жемайтов с секирами, было решено штурм не начинать, а взять поселение измором. На четвертом ходу враг, не выдержав долгого осадного сидения, вышел всеми силами на вылазку за стены крепости, где и был разбит. В ходе боя особенно отличились телохранители полководца, а сам Чарльз изрубил своим мечем не менее трех десятков язычников.
По окончании битвы и занятии Барановичей в лагерь британцев было доставлено радостное известие. За проявленный Чарльзом в боях и походах героизм орденский капитул принял решение наградить сего доблестного рыцаря званием почетного комтура Тевтонского ордена. В придачу к столь высокому званию британец получил должность коменданта замка Лида. Исполнению обязанностей коменданта Чарльз и посвятил остаток своей жизни. Больше ни в каких битвах и походах ни он, ни его воины не участвовали.
Но вернемся на некоторое время назад. В то время, как британский полководец штурмовал Лиду, я решился отправить свою прусскую армию к Вильнюсу. Взятие этого города, чей гарнизон составляли всего три отряда латышских арбалетчиков, казалось мне пустяковым делом. И уже на следующем ходу моя армия выступила из Гродно, оставив в этом городе в качестве гарнизона потрепанный в предыдущем сражении отряд копейщиков.
Дорога, по которой моя армия шла к Вильнюсу, проходила неподалеку от большого лесного массива, отделявшего Вильнюс от лежащих южнее белорусских земель. Вот из этого-то леса на меня и напали внезапно две большие литовские армии.
Поскольку нападение было организовано из засады, то шанса отступить у меня не было. Пришлось принять бой.
В этом бою мое войско, выстроившись в одну походную колонну с конницей в авангарде и арьергарде, двигалось вдоль кромки леса. Из этого леса и наступала на меня одна из вражеских армий. Другая армия противника следовала за мной по пятам в некотором отдалении. Вражеские войска были представлены в основном копейщиками и жемайтами с секирами. Лучников и арбалетчиков было мало, а вот кавалерия литовцев полностью состояла из конных стрелков.
Поняв, что построить войска в боевой порядок в кратчайшие сроки мне не удастся, я принял решение атаковать ближайший ко мне вражеский отряд прямо из походного построения. Приказав своим подчиненным совершить поворот «все вдруг» (термин, конечно же, морской, и к сухопутной войне мало применимый, но то, что при этом совершили мои солдаты – перемена фронта при сохранении колонны – он описывает в точности), я сразу же бросил мою пехоту на врага. А пока мои пехотинцы связывали вражескую пехоту боем по фронту, я стянул всю кавалерию на свой правый фланг, и нанес ей удар по врагу.
Один за другим отряды литовцев выбрасывали белые флаги и бежали с поля боя. Преследование убегающих много времени не заняло – зашедший глубоко в тыл врагам отряд кнехтов быстро расправился с остатками врага. Тем временем моя пехота и тяжелая кавалерия успели перестроиться в свой обычный боевой порядок и встретить вторую вражескую армию. Поскольку именно в ней была сосредоточена основная масса стреляющих конников, то я решил не ждать вражескую атаку под градом стрел, а атаковал сам. Стреляющая конница литовцев под нажимом моих воинов отошла в ближайший лесок. Это была фатальная ошибка вражеского командира – лишенная в лесу подвижности, вражеская кавалерия стала легкой добычей для моих копейщиков.
Пока копейщики уничтожали литовскую конницу, рыцари тоже не сидели без дела. Все три отряда бывших у меня в подчинении ливонских рыцарей были брошены в лобовую атаку против оставшихся у врага двух отрядов жемайтов. Враг был уничтожен спустя две минуты после начала атаки. В этом бою все мои рыцарские отряды получили по одному золотому «шеврону» опыта.
Победа была достигнута, но моя армия слишком сильно была измотана этой битвой. А численность вражеских армий разбитых мной в этой битве показывала, что у литовцев еще достаточно войск. Так что столица Литвы была для меня целью, мягко говоря, мало досягаемой. Поэтому вместо Вильнюса я повернул на Шауляй – еще один литовский городок, располагавшийся неподалеку от места битвы. Обнесенный деревянной стеной и охраняющийся слабым гарнизоном, Шауляй был взят сравнительно легко. А поскольку взятие города вконец измотало мою прусскую армию, то активные боевые действия после штурма Шауляя прекратились, и снова началась малая война, которую я вел в основном силами ливонской армии.
ПОСЛЕДНИЙ ДОВОД КОРОЛЕЙ
Взятие четырех литовских городов вывело наконец-то мою экономику из состояния стагнации, и мало помалу казна тевтонцев вновь стала наполняться золотом. Доходы ордена в первую очередь были направлены на погашение долгов, а когда те были наконец-то погашены – на развитие экономики и переформирование армии. Уровень христианизации городов дал мне наконец-то возможность пополнить ряды своего войска новыми отрядами бюргеров с пиками (юнит, очень схожий с ландскнехтами из оригинального M2TW, но более стойкий в обороне) в то время как в замках я переформировал орденских копейщиков и прусских лучников, и набрал несколько отрядов рыцарской кавалерии.
Переформирование моих армий уже подходило к концу, когда по землям ордена пронеслась весть – в Европе стали известны порох и огнестрельное оружие. Узнав об этом, орденский капитул постановил изготовить два опытных артиллерийских орудия, и как можно скорее испытать их.
Постройка артиллерийской мастерской не заняла много времени, и вскоре две новенькие бомбарды были отправлены в прусскую армию, которая уже двигалась по направлению к удерживаемому литовцами Минску.
Как доносили из Барановичей, Минск, бывший в свое время местом концентрации основной массы литовских войск, ныне почти пустовал. Охрана города была доверена какому-то знатному литовцу, которому имел в подчинении всего два отряда татарских копейщиков. Исходя из этих данных, было решено для взятия Минска выделить небольшой отряд, в состав которого должны были обязательно войти бомбарды, в то время как основные силы прусской армии, минуя Минск, уходили к Вильнюсу на перехват основных сил врага.
Испытание артиллерии под Минском прошло на ура. Началось все с того, что четырьмя ядрами были выбиты городские ворота. Еще по 3 ядра ушло на каждую из двух ближайших к воротам башен. А когда один из отрядов татарских копейщиков попытался блокировать ворота, то хватило всего одного ядра, чтобы прогнать эти горе-вояк. Так при поддержке пушек моя пехота, не потеряв ни одного солдата, вошла в город.
Защитники Минска между тем заняли оборону на центральной площади города. Окружив площадь своими пикинерами, я велел подтащить туда же и бомбарды. Теперь артиллерийские орудия должны были доказать, что и с пехотой они тоже смогут справиться.
Уже первый картечный (или лучше сказать «дробовый» - ведь настоящая картечь появится только через три столетия) выстрел уложил с десяток татарских копейщиков. Не желая погибнуть под огнем пушек, враг подался на пики моей пехоты. В этот самый момент выстрелом из второй пушки был убит предводитель литовцев. Вместе с ним погибло шесть или семь его телохранителей.
Столь меткий выстрел так деморализовал защитников Минска, что все оставшееся время боя они метались по площади, не зная, куда укрыться от огня моих орудий. А когда у пушек закончились боеприпасы, оказалось, что в живых осталось всего 8 литовцев. Благодаря пушкам, я в этот раз не потерял ни одного солдата.
Узнав о результатах полевых испытаний пушек, капитул ордена приказал немедленно построить еще две артиллерийские мастерские в Торуни и Риге, а также начать изготовление еще как минимум десяти орудий.
ПРОЩАЙ, ЛИТВА
В то время, когда под Минском проходили испытания пушек, основные силы моей прусской армии были заняты преследованием большого литовского отряда, шедшего из Минска в Вильнюс. Ливонский контингент между тем приступил к осаде самого Вильнюса.
По пути от Минска к Вильнюсу мое войско в очередной раз попало в засаду. На этот раз мне предстояло столкнуться с двумя литовскими армиями, большую часть которых составляла тяжелая пехота – как уже знакомые мне по предыдущим сражениям жемайты с секирами, так и совершенно новые для меня служители Гильтине (одетые в кольчугу и вооруженные двуручным молотом воины) и пешие шляхтичи (очень похожи на пеших рыцарей, только вместо мечей используют топоры). Стрелки в обоих армиях были представлены эстонскими арбалетчиками. Командовали этими армиями два знатных литовца.
Одержать почти бескровную победу в этой битве мне помог случай. При расстановке сил на карте битвы оказалось, что одна из литовских армий (притом большая по численности) должна была вступить в битву, выйдя из-за границ карты. Но при прохождении границы три или четыре вражеских отряда на этой границе застряли. В результате одна из литовских армий превратилась в беспорядочную толпу, которая стояла у границы карты и никуда не желала идти.
Воспользовавшись этим моментом, я сначала разбил маленькую неприятельскую армию, а затем, дав предварительно своим солдатам отдых, истребил при помощи горящих стрел и тяжелой кавалерии армию большую. Всего в этой битве я потерял 14 рыцарей и 8 лучников. У врага уцелело 28 человек.
Расправившись таким образом с шедшим в Вильнюс подкреплением, я взялся и за саму столицу литовского княжества, которую обороняли Великий князь и два отряда жемайтов. Штурм Вильнюса не принес никаких сюрпризов – через 15 минут после первого выстрела катапульты мои солдаты уже стояли на центральной городской площади, разглядывая труп вражеского предводителя.
Следующий ход ознаменовался для меня неприятной новостью – на меня одновременно напали Польша и Новгород. Из-за этого мне пришлось вызвать из Литвы значительные воинские контингенты для обороны своих границ. Маленьким утешением служило только то, что на этом же самом ходу я занял литовскую деревушку Паневежис, в которой по странному стечению обстоятельств не было ни одного вражеского солдата.
Теперь в руках у литовцев оставался всего один город – Каунас. В нем находился новый Великий князь и остатки некогда грозной литовской армии – 7 отрядов служителей Гильтине. Поскольку из-за нападения Новгорода и Польши б | |
