© Александр МОРОЗОВ
 
Выдержки из книги

Дочь верховного вождя, Покахонтас, спасает Смита от казни.
 

                                                       СМИТ ПОПАДАЕТ В ПЛЕН

Шлюп то с попутным ветром, то на веслах двигался вверх по течению Чикахомини, которая через несколько дней начала заметно сужаться, пока не превратилась в узкий рукав. Стало ясно, что впереди могут быть только ее истоки, но никак не проход к Тихому океану. Плавание само собой прекратилось. Смит объявил, что они возвращаются в Джеймстаун. Но перед этим он захотел пострелять немного дичи и разведать окрестности, ведь так далеко от колонии никто из них еще не добирался.
Англичане причалили к берегу. С собой капитан взял двух колонистов, Эмри и Робинсона, и проводника-индейца из племени чикахомни, так называли себя дикари, жившие вдоль одноименной реки. Команде под страхом наказания запрещалось сходить на берег. Но едва Смит и трое его спутников исчезли в зарослях, как стосковавшиеся по суше колонисты в полном составе – шесть человек - высадилась и разбрелись, кто куда хотел. 
Берег только с виду казался мирным и пустынным, поблизости бродил отряд воинов памунки, охранявший племенные охотничьи угодья.  И памунки, и чикахомини, и паспахеги, и кекотаны – все они, как и другие мелкие племена принадлежали к одной «империи», которой правил вождь Вахунсенак, но подлинного единства между ними не существовало. Воин из союзного племени, рисковал головой, окажись он на территории, которую его соседи считали своей охотничьей вотчиной. В лесах пролегали  ревниво оберегавшиеся невидимые границы, за  нарушение которых грозила смерть. Сами того не зная, англичане нарушили эти границы, но опасность заключалась не только в этом. До сих пор у них не было никаких контактов с памунки, и, следовательно, основания рассчитывать на их дружеский прием. Не была официально закончена и «война», такого приказа Великий Вождь не отдавал. Сидя в своей резиденции  в Веромокомоко, он полагал, что беспощадный мор, о котором ему доносили, день за днем уничтожавший бледнолицых в  форте, скоро совсем доконает их, и тогда все их имущество: железные инструменты, одежда, оружие – все само упадет ему в руки как трофей. Он больше не посылал к Джеймстауну военные партии,  но и мира не объявлял. В колонии даже не подозревали, что Великий Вождь существует, что окрестные племена объединены единой властью, хотя центр этой власти находился всего в 20 милях к востоку от Джеймстауна.
Смит со своей группой продвигался в это время в 50 милях к западу от колонии, а отряд воинов памунки незаметно окружал экипаж шлюпа. Белые осознали, какая беда им грозит, лишь когда в воздухе загудели стрелы. Этот сигнал смерти джеймстаунцы уже прекрасно знали. Даже не подумав защищаться,  колонисты в панике кинулись на свой корабль и поспешно отчалили, оставив на берегу одного своего не столь расторопного товарища – Джорджа Хассена. Индейцы настигли его, больше беднягу никто никогда не видел. Смит и его спутники находились слишком далеко, чтобы услышать отголоски это быстротечной драмы. Они развели костер на промерзшей речной банке (был декабрь), готовили себе нехитрый обед. Маленькая группа вновь - и на свою беду - разделилась. Вечно одержимый охотой к странствиям и приключениям, капитан решил разведать лес на милю-другую от берега. Эмри и Робинсон его энтузиазма не разделяли.
Тогда капитан оставил их у костра, приказав, «в случае чего дать сигнал выстрелом из мушкета, чтобы он сразу вернулся». Сам же, прихватив с собой проводника-индейца, отправился прямиком навстречу неприятностям. Они впрочем, и так преследовали их по пятам. Напугав до полусмерти экипаж шлюпа и убив Хассена, памунки незаметно подобрались к костру, где отдыхали Эмри и Робинсон. В этих воинских уловках, как и все индейцы, они были мастера. Мушкетного выстрела Смит так и не услышал, он и на полмили не отошел от костра, когда за спиной раздался торжествующий рев дикарей. Так Эмри и Робинсон, даже не успев воспользоваться оружием, разделили участь Джорджа Хассена. Американская глушь навсегда поглотила их жизни.
Проводник Смита, услышав боевые завывания памунки, затрясся от страха и сказал капитану, что теперь они оба – погибли. Тот и сам видел, как между деревьев замелькали быстрые силуэты индейских воинов. Свистнула стрела и вонзилась ему в бедро. Он упал на одно колено, отполз к толстому дереву, спрятался за его ствол. Стрелы продолжали лететь со всех сторон, некоторые находили цель, но застревали в его толстой зимней крутке, которая спасла ему жизнь.
Смит приготовил свой кремневый пистолет, навел и выстрелил. Никогда прежде памунки не сталкивались с огнестрельным оружием. Выстрел звонко прогремел в морозном воздухе. Раздался крик. Ближайший воин изумленно схватился за грудь, на которой, в том месте, куда ударила пуля, расплывалось кровавое пятно, и рухнул замертво. Его товарищи схватили убитого за ноги и, пока Смит перезаряжал свое оружие, утащили за деревья. Оттуда они вновь стали пускать стрелы.
Капитан несколько раз перезаряжал и стрелял, никого больше не убив и не ранив. Пальба лишь удерживала индейцев на некотором расстоянии, не более того. Так, конечно, долго продолжаться не могло, вокруг уже скопилось до полусотни воинов, слишком много против него одного.
Внезапно стрелы перестали падать. Только сейчас Смит осознал, что все это время его проводник-индеец, что-то отчаянно кричал воинам памунки, указывая на него рукой. В его воплях звучало, постоянно повторяясь, одно и то же слово - «вероанк» («вождь!»).
У североамериканских индейцев существовал свой примитивный, но строго чтимый военный кодекс. Простого воина, попади он в плен, ждал, как правило, один конец – мучительная и долгая смерть на столбе пыток. Женщин и детей побежденного племени часто щадили, их распределяли по поселкам победителей.
Вождь, «вероанк», считался особо почетным живым трофеем, его сразу не убивали и не подвергали пыткам. Пленного предводителя берегли для представления на племенном совете вождей, которые и должны были решить его участь: костер, заточение на случай обмена пленными, или милосердная смерть от удара палицы, что случалось не часто и являлось своего рода знаком уважением к рангу и боевым заслугам пленника.
Памунки поверили, что Смит - «вероанк», что отчасти было правдой – ведь он командовал отрядом, был как никак «капитаном». Индейцы начали переговоры. Проводник переводил. Памунки предлагали Смиту сдаться, обещая сохранить ему жизнь, как «вероанку», а там – как их вождь решит.
Смит и раньше попадал в безвыходные ситуации, опыт бывалого солдата подсказывал ему, что сейчас сопротивление бесполезно. Плен – еще не смерть. Он бросил в сторону индейцев свой пистолет и встал, припав на раненую ногу. Тотчас его окружила толпа памунки в боевой раскраске. Раненого капитана взяли под руки два воина особо крепкого сложения – его конвоиры и санитары одновременно. Так, под руки, его и предоставили своему предводителю. Им оказался не кто иной, как сам верховный вождь памунки, которого звали Опеханкано.
Смит описывал его как высокого, статного идейца, неопределенного возраста. Правая сторона его черепа была гладко выбрита, волосы на левой половине свисали через плечо, заплетенные в тугую косу. В ней торчало несколько орлиных перьев. Индейцы брили правую сторону головы, чтобы длинные волосы не попадали в тетиву лука во время выстрела. На вид Опеханкано можно было дать и 50, и все 70 лет. Его лицо густо покрывала сеть морщин, заплетнные в косу волосы отливали густой сединой, но широтой плеч, статью и крепостью мышц он выглядел как все еще полный сил, зрелый мужчина. Отряд во главе с вождем, окружив своего почетного пленника, направился к ближайшему индейскому поселку...

 

О том, что произошло дальше, вы узнаете прочитав книгу.
 
На титул книги
 

Планируется к изданию в 2008 г.