Ополчение против французской кавалерии

Книга начинается со сбора ополчения, в которое валом валила восторженная, патриотически настроенная столичная публика. Как пишет сам Зотов, записывались "с пылким воображением 16-ти летнего юноши, который шел с твердою уверенностью, что он поймает самого Наполеона". Кстати, нечто подобное читал я и про не менее наивного молодого гусарского офицера Дениса Давыдова. Только это относилось к первой войне с Наполеоном. Пятидневное обучение простейшим военным приемам, и ополчение выступает в поход.
Простецкое описание трудностей пешего похода для питерской интеллигенции не может не трогать. Как эти восторженные мальчишки быстро стаптывали ноги, не имея опыта больших переходов. С другой стороны, здесь присутствует интересное наблюдение. В русских областях ополченцев принимали очень хорошо, напрочь отказывались брать с них деньги и всё такое. Но как корпус вступил на территорию Литвы, отношение местного населения сменилось радикально. Если оно и не было откровенно враждебным, то уж наверняка настороженным. А - забегу вперед - в Вильно по русским вообще на улицах ночью стреляли.
Первое сражение, в которое попали ополченцы - это так называемое второе сражение под Полоцком. Сражение произошло в период с 6 по 8 октября (по старому стилю). Наше корпус Витгенштейна в трехдневном бою нанес поражение корпусу Сен-Сира и занял Полоцк. Простой прапорщик ополчения не описывает в своих рассказах всех хитростей сражения. Он рассказывает только о том, что видно с его места. Не скрывает первого замешательства их 14-й дружины, когда все, не сговариваясь, вдруг побежали от французов. Но ничего, оправились и уже позже реабилитировались лихой штыковой атакой.
Венцом сражения для Зотова стало столкновение его сборной роты с французскими кирасирами, которые покрошили ополченческую пехоту в капусту. А самого Зотова "мазнули" по голове палашом. Тем и кончилось для прапорщика сражение. Описание перевязочного пункта дано в принципе достаточно легко, чтобы не шокировать общество 30-х гг XIX века. Тогда натуралистичные сценки были не приняты. Но тревога Зотова за свою ногу и вообще насчет гангрены видна хорошо. При тогдашней медицине выживание раненого в бою было сродни лотерее - повезет или нет. Чаще всего, кстати, не везло, и количество умерших от ран просто зашкаливало.

Ополченцы и М.И. Кутузов

Перед осадой Данцига автор нас балует сценками из своей тыловой жизни во время лечения. Здесь в основном пикантные истории любовных похождений для общества. В условиях приостановившейся войны выздоравливающие герои не особо рвались в армию с ее служебной рутиной и строгой дисциплиной. куда интереснее проживать на богатых харчах, охмуряя купеческих дочек.
Но наступает весна, и военные действия возобновляются с прежней силой. Правда, Зотов попадает не в гущу событий с великими сражениями, а идет вслед за ополчением на осаду Данцига. Этот эпизод наполеоновских войн у нас крайне слабо известен. Он еще упоминается в романе Загоскина (автора "Юрия Милославского") "Рославлев". И именно потому, что тот сам вместе с Зотовым служил под Данцигом.
Между тем осада этой крепости выдалась нелегкая и длилась с перерывами почти целый год - весь 1813-й. Еще в январе около Данцига появились казаки Платова, в марте подошла флотилия. Кстати, кто сказал, что Балтийский флот не участвовал в наполеоновских войнах? Сначала это была блокада без тесной осады. Она ознаменовалась несколькими жаркими вылазками французского гарнизона. Далее последовало летнее перемирие, в течение которого мы обязались снабжать гарнизон провиантом. настоящая осада с тяжелой артиллерией началась в сентябре. В конце ноября французы подписали капитуляцию, условия которой не подтвердил Александр I. Пришлось воевать еще с месяц. 29 декабря 1813 года французы, наконец, подписали капитуляцию на наших условиях.
Вот это боевое противостояние и нашло свое отражение в третьей главе записок Рафаила Зотова. Книга оканчивается капитуляцией Данцига и роспуском ополчения.

Обучение ратников ополчения

Цитата:

Вдруг увидели издали огромную, черную массу неприятельской кавалерии, несущуюся по нашему направлению. Мы тотчас же повернули вправо и успели добежать до пустых кирпичных шанцев (которые уже известны читателю). Тут тыл наш был обеспечен, — но мы вместо того, чтоб спрятаться за шанцы и притаиться, выстроились в кучку впереди и ожидали: что будет. Минуты чрез две поравнялась с нами и кавалерия, которую мы издали увидали. Это были Французские латники. Солнце ударяло прямо в их латы, конские хвосты развевались от их шлемов, земля дрожала от топота их коней, — словом это был великолепнейший вид. Дорого заплатил я за удовольствие этого зрелища. — Вся эта огромная масса (не знаю против чего направленная) неслась мимо нас, не обращая на нас ни малейшего внимания, кроме презрительных взглядов, изредка нас приветствовавших. Но мне показалось неприлично видеть неприятеля и не стрелять по нему. Я скомандовал своему войску — и оно с жаром принялось за дело. — Эти внезапные выстрелы изумили кавалеристов. Они приходились им во Фланг — и многих уже ссадили с коней. Впрочем они продолжали свой путь, грозя нам палашами, — мы продолжали им отвечать пулями, внутренне радуясь, что успели истребить с полсотни неприятелей, которые нам ничего не могут сделать, потому что имеют другое назначение.
Вся колонна их уже почти проехала, вдруг с некоторым беспокойством увидели мы, что задние эскадроны остановились и поворотя к вам стали объезжать нашу кучку. — Мы все-таки продолжали стрелять. — Ругая нас безмилосердо, они все теснее и теснее смыкались около нас. Через несколько минут я заметил, что стрельба наша стала утихать. «Что ж вы ребята не дружно стреляете?» Да батюшка — ваше благородие, патроны-то все вышли» отвечали мне некоторые воины, — и тут-то я догадался, что положение наше очень плохо.

(Цитируется по: "Рассказы о походах 1812-го и 1813-го годов, прапорщика санктпетербургского ополчения"- Рафаил Зотов)