Важнейшим моментом в истории полка считается участие в летнем русском наступлении 1917 года. Полк успешно бился под местечком Креховцы, почему позже и стал носить наименование Креховецкий. Этому делу в книге уделено особое внимание, и мы можем взглянуть на события, так сказать, изнутри, со стороны взводного поручика, ведущего своих людей в атаку.
Но не так сразу. Книга начинается, можно сказать, внезапно. Просто с какого-то выбранного эпизода осенью 1916 года. Уланы занимают небольшое селение, и уже через час немцы наносят меткий артиллерийский удар. Становится ясно: в деревне есть шпион. Вот, собственно, с повешения шпионов и сожжения деревеньки и начинается "Путь улана".
Дальше идут не столько бои, сколько ходьба полка туда-сюда. На самом деле война ведь в большей степени как раз и состоит в переходах. И здесь есть раздолье размышлениям Болеславского. О многом. Например, о том, как эта война разделила польские семьи. Не раз описываются случаи, когда один брат служит в русской армии, а другой в австрийской. И всё равно они остаются братьями, меж ними нет ненависти. Ведь и тот и другой сражаются за одно - за независимость Польши.
У Болеславского ни разу не проскальзывает и ненависть к России, к русским. Нет, этого нет. Он говорит, что несправедливо угнетать польский народ, не давать ему самостоятельно развиваться, но это произносится, во-первых, с горечью, во-вторых, с уверенностью, что независимость уже не за горами. И никакой русофобии.
Много автор рассуждает о страданиях гражданского населения. Уланы, бывает, говорят, что, пожалуй, им под пулями легче, чем их семьям в тылу. Попробуй выжить, когда нет рабочих рук, а всё пригодное фронту начисто выметается. И простые мужики и бабы как-то выживают. Крутятся-вертятся. На фронте-то легче - всё понятно, за тебя уже подумали, тебя уже накормили-напоили.
Далее полк отводится в тыл, и начинается Февральская революция со всеми прелестями знаменитого Приказа №1, развалившего царскую армию. Впрочем, Болеславский говорит, что всё произошло не враз. Развал наступал постепенно, еще задолго до отречения царя солдаты начали задумываться да зло посматривать на офицеров. Революция же просто спустила курок, выстрелила давно накопившимся.

В эпоху всеобщего развала польский уланский полк сохраняет единство и подобие спаянной воинской единицы. Солдаты продолжают слушаться офицеров, даже ординарцы ухаживают за начальством. Русские офицеры из распавшихся частей с тоской смотрят на эту часть, а некоторые даже перебегают сюда. Хоть с чертом, только не с потерявшей дисциплину армией.
Выход на фронт воспринимается буквально как праздник. И поляков можно понять: для них наступление - это приближение к дому, у них есть цель в этой войне. И действительно высшей точкой полка и книги является тот самый бой под Креховцами. русская пехота отказывается наступать, митингует и бастует, тогда уланы плюют на все правила войны и атакуют позиции австрийцев в конном строю. Захватывают траншеи, пулеметы, пленных.
Крайне любопытен эпизод с захваченной австрийской батареей. Налетели, говорит Болеславский, из последних сил без выстрела ворвались на батарею, взяли человек 60 и тут же повалились отдыхать. Если бы австрийцы захотели, они всех бы нас взяли тут в плен. Но те вместо этого разложили свои припасы и принялись кушать. А когда увидели голодные взгляды поляков, поделились с ними пайком. Пленные накормили победителей. А те после получения известий, что с флангов их никто не поддержал, надо отходить, просто взяли да и бросили батарею вместе с пленными. И опять никакой ненависти или хотя бы неприязни.
После провала летнего наступления дела идут всё хуже, армия окончательно разваливается, большевики захватывают власть, и польский полк решает пробиться в Польшу. Через пол-России, через фронт, в боевых порядках. Начинаются описания скитаний, ухода от погони красных, столкновения с бандами и наконец полное окружение, безвыходная ситуация и...
Впрочем, здесь умолкну и не буду рассказывать, чем всё кончилось. Надо же сохранить хоть какую-то интригу. Кто заинтересуется, прочтет сам. Книжка не толстая, но местами любопытная. Хотя автор и перевирает кое-какие события (в частности, военного министра Керенского именует главкомом), да думаю, что и привирает в отдельных эпизодах красного словца ради, но то уж на его совести.

Цитата:

Наступил опасный момент. Я знал, что, пока буду скакать по открытому пространству, мои люди не будут спускать с меня глаз. Они по-дружески относились ко мне. Я хорошо знал каждого из них, ровно настолько, насколько офицер может знать своих солдат. Они неоднократно доказывали, что сделают для меня все, что в их власти. С ними я никогда не испытывал голода, не замерзал, не подвергался ненужной опасности. И они знали, что я всегда старался сделать так, что им было как можно лучше.
Но никто не мог поручиться за то, что произойдет в такой экстраординарный момент. Если по малейшему движению моей спины они смогут решить, что я не пойду под огонь, как теоретически должен каждый и как я их неоднократно просил, то нашей дружбе наступит конец. Как легко на параде держать грудь колесом, спину прямо, а мягкое место гордо отставленным, но как трудно это сделать, когда вы не знаете, какая часть вашего тела будет прострелена.
В доли секунды, отделявшие меня от моих уланов, я вспомнил историю, рассказанную моей матерью, которая интересовалась эпохой Наполеона и любила рассказывать мне о маршале Мюрате. Адъютант заметил, что перед началом кавалерийской атаки у маршала так дрожали колени, что он не мог удерживать ноги в стременах. Тогда адъютант спросил:
– Сир, вы боитесь? У вас дрожат колени.
– Пускай дрожат, – ответил маршал. – Если бы они знали, куда я с ними отправляюсь, они бы дрожали еще сильнее.
И тогда я сказал себе: «Что ж, занавес открыт. Вперед, покажи, на что ты способен». Я решил, что должен продемонстрировать показательный легкий галоп, поэтому сел прямо, колени внутрь, пятки наружу, руки на поводьях.

(Цитируется по: "Путь улана"- Ричард Болеславский)