© На сайте представлены только те книги, авторские права на которые истекли

Вторая книга Е.В. Тарле из серии, посвященной боевым действиям русского флота в Средиземноморье, называется «Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798-1800)». Понятно, о чем в ней идет речь – о той самой экспедиции, в течение которой русский флот освободил от французов Ионические острова и Южную Италию. Когда только силами флота адмирал Ушаков сумел покорить сильную крепость на острове Корфу, проявив себя не только выдающимся флотоводцем, но и стратегом высшего уровня.
Начинает автор книгу, возводя Ушакова в один ранг с Суворовым, Кутузовым, Сенявиным, Нахимовым – в ранг мелкопоместных дворян, добившихся всего без денег и без покровителей. Надо заметить, что тут советский историк слегка лукавит. Причислить генеральского сына Суворова к лицам «без покровительства» немножко нечестно. Да и Сенявин имел в дядьях, пусть и двоюродных, адмирала. Но не будем цепляться к мелочам. Всё это были действительно талантливые люди.
Несмотря на то, что книжка посвящена исключительно событиям 1798-1800 гг, Евгений Викторович дает краткий обзор предшествующих лет службы Ушакова. Основной упор здесь делается на противоборство таланта из низов с бездарностями в верхах. Это вообще в традициях советской историографии огульно записывать адмиралов Войновича и Мордвинов в бездарные завистники и ревнители чужой славы, но разбираться с этими утверждениями здесь мы не будем. Скажем только, что кое-какие основания тому, конечно, имеются.
Ну так вот, задвигали-задвигали Ушакова, оттирали от руководства флотом, но грянул гром – война Павла I с Францией – и понадобились как России, так и ее союзникам таланты Суворова и Ушакова.
Тут следует небольшое историко-дипломатическое отступление. Как так вышло, что воевавшие на протяжении предыдущих полутора сотен лет Россия и Османская империя стали в друг союзниками. Пусть на краткий промежуток, но поворот весьма неожиданный. Традиционно державшаяся Франции Османская империя была так напугана резво шагающим Бонапартом (к тому же высадившемся в ее заповеднике, в Египте), что бросилась просить защиты у вековечного врага, России.
Ушаков стремительно готовит Севастопольскую эскадру к походу и немедля является в Проливах.
Здесь еще интересно развитие дипломатической «стратегии» Павлом I. Надеясь окончательно рассорить Османов и Францию, он предписывает Ушакову не препятствовать жестокому обращению турок с пленными французами. Дескать, пусть покрепче рассорятся, а вы, Федор Федорович, просто закрывайте глаза на все эти безобразия.

Совет ценный, но не для адмирала Ушакова. Действуя в отрыве от властей, находясь в удаленной изоляции, он гнет свою честную линию. Неизменно соблюдая правила и обычаи войны, великодушно отпускает пленных «на честное слово», не дает их в обиду туркам, пресекает любые эксцессы.
Этой черте Ушакова Тарле уделяет много внимания. Не раз и не два будет он приводить примеры великодушных поступков русского флотоводца. А венцом и апофеозом станет сравнение Ушакова и Нельсона. Обычно в историях об английском адмирале аккуратно забывают о совершенных им в Неаполе военных преступлениях. А романтический сюжет его отношений с леди Гамильтон как-то не подразумевает упоминания того факта, что именно эта английская леди настоятельно требовала от своего ухажера крови поверженных и сдавшихся врагов. И он с огромным удовольствием лил ее ведрами.
Русские же матросы и солдаты, по словам Тарле, неизменно производили на местное население самое благоприятное впечатление. Что на греков Ионических остров, что на неаполитанских итальянцев. Да и пленные французы отзывались о русских самым лестным образом. Это могло бы показаться какой-то патриотической пропагандой, но обилие цитат из исторических документов подтверждает правоту автора исследования.
Да, кстати, о сравнении Нельсона и Ушакова. Тарле не обошелся без пинков в строну царской историографии, аккуратно замалчивавшей первенство Ушакова как новатора в морском деле. Всё у них «Нельсон» да «Нельсон», сплошное преклонение перед иностранным. Очевидным этот перекос стал уже при жизни Ушакова, которого вышестоящее начальство сначала журило за новшества в морских эволюциях, а потом заставляло учиться тем же приемам у «великого» Нельсона. Дескать, вон он как ловко разбил французов при Абукире. Но Ушаков справедливо замечает, что он на семь лет раньше так же разбил турок при Калиакрии. Так чему же ему у англичан учиться?
Вообще, это довольно традиционно для советских историков топтаться на некоторых моментах царского прошлого. Особо выпячивая их и активно педалируя. Но кто скажет, что советская критика всегда была несправедливой?

Основной же темой книги «Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798-1800)» остается описание боевых действий. Да, здесь не случилось крупных сражений. Особенно скудны события на морские баталии – нечем было французам сражаться. Но вот что касается осадного дела и занятия определенных пунктов, этого тут в достатке.
Центральным событием всего похода, разумеется, является осада крепости (вернее, двух крепостей) Корфу. С штурмом укреплений острова Видо. Не имея в достатке пехоты, располагая лишь несколькими батальонами морских пехотинцев, Ушаков берет сухопутную крепость с трехтысячным гарнизоном внутри. А у него весь личный состав флота от юнг до адмирала лишь немногим более 7 тысяч.
Помощь, оказанная турками, может быть названа помощью лишь в кавычках. Правду сказать, от этих недисциплинированных банд были одни лишь неприятности. Как у нас ни любили показывать многочисленное местное ополчение из греков, по документам выходит, что вояки они были еще те. Разбегались при первом же серьезном натиске французов. И уж совсем не были способны на штурм укреплений. Так что пришлось действовать русским практически в одиночку.
Снятые по мотивам этих событий фильмы, написанные книги неизменно содержат предложение «Корабли штурмуют бастионы». Так оно ведь и вышло. А, например, англичане считали правилом одна пушка на берегу равна кораблю в море. И тот же Нельсон провозился с мальтой вдесятеро дольше Ушакова, воевавшего Корфу. В истории русского флота, пожалуй, нет другого такого примера успешности дальней экспедиции. А всё Федор Федорович Ушаков и выученные им экипажи.
Тем обиднее финальная глава книги, где опять же схематически очерчивается последний этап жизни адмирала. Когда дорвавшиеся до власти иностранные бездари в пышных погонах и с титулами (но без талантов) буквально выжили с флота самого толкового в нашей истории адмирала.

Цитата:

Решительно все сделала русская эскадра, и Ушаков со справедливой гордостью пишет посланнику Томаре: в эскадре к моменту боя было восемь кораблей и семь линейных фрегатов всего-навсего, а «действие мое против крепостей кораблями российскими, которые деятельностью своею, когда они к тому употребляются, стоят больше нежели тридцать или пятьдесят тысяч сухопутного войска»63.
«Беспрерывная, страшная стрельба и гром больших орудий, - писал очевидец и участник дела Метакса, - приводили в трепет все окрестности… Видо, можно сказать, был весь взорван картечами и не только окопы… не осталось дерева, которое бы не было повреждено сим ужасным железным градом… В одиннадцать часов пушки с батарей французских были сбиты: все люди, их защищавшие, погибли, прочие же, приведенные в страх, кидались из куста в куст, не зная, куда укрыться…»
По новому сигналу начать высадку назначенные в десант части поспешно бросились на приготовленные у борта кораблей баркасы, катера, лодки и мгновенно устремились к трем намеченным для высадки небольшим бухточкам и «с невероятной скоростью вышли на берег».
Всего было высажено 2159 человек. Выбивая противника из складок местности, десантные части пробились к центральному редуту и здесь, после трехчасового боя, окончательно сломили сопротивление гарнизона.
Потрясенные боем французы, видя безнадежность дальнейшего сопротивления, стали сдаваться, но бывшие в составе десанта турки, не слушая криков о пощаде, стали безжалостно резать неприятеля. Стараясь спасти пленных, русские моряки и солдаты окружили их стеной; было приказано стрелять по туркам, если они будут пытаться уничтожать сдающихся французов. «Сия решительная мера спасла жизнь всех, может быть, французов, - турки не пощадили бы, конечно, ни одного»65. Пленных во главе с комендантом о. Видо генералом Пивроном благополучно доставили к Ушакову, пытавшиеся же уйти с Видо на лодках были потоплены выстрелами с русских кораблей.
В 2 часа дня на Видо замолкли последние выстрелы и взвились союзные флаги.
В этот момент никого, кроме русских, около крепости не было: Ушаков не подпустил ни албанцев, ни турок, очень надеявшихся на добычу.

(Цитируется по: "Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798-1800)"- Евгений Викторович Тарле)