© На сайте представлены только те книги, авторские права на которые истекли

Престижную российскую книжную премию 2016 года «Большая книга» получил писатель Леонид Юзефович за книгу «Зимняя дорога». Это полудокументальное произведение о гражданской войне в Якутии в 1922-1923 гг. В центре событий у автора находились два человека: белый генерал Пепеляев и красный командир Строд. Во многом роман «Зимняя дорога» базировался на воспоминаниях самого Строда. Именно их-то, то есть первоисточник, мы и предлагаем сегодня к рассмотрению.
Иван Яковлевич Строд (1894-1937), латыш, почти тот самый латышский стрелок. По первоначальному именованию, видимо, не Иван, а Ян. Участник первой мировой, полный кавалер солдатского Георгия, прапорщик. С 1918 года в Красной Армии. Воевал в Сибири и Монголии. О его участии в подавлении якутского мятежа рассказано в представляемой сегодня книге «В якутской тайге». Расстрелян в 1937 году. Кстати, его визави Пепеляев, хотя и попал в советский плен после гражданской, но пережил своего победителя, будучи расстрелянным в 1938 году.
Но в 1922 году ни тот, ни другой еще не знали своего невеселого будущего. Напротив, оба надеялись на лучшее. В случае Строда можно понять оптимизм – Колчак разбит и расстрелян, белые на Юге России выбиты за море, последний кусок русской земли под белым знаком, Приморье, вот-вот возьмут бойцы 5-й армии. Пепеляев же удивляет своим наивным авантюризмом: рассчитывать из Якутии пройти пусть не до Москвы, но хотя бы до Урала – ведь наивно же.
Хотя кое-какие оправдания у Пепеляева имеются. С этого и начинает книгу Строд. Еще в 1921 году в Якутии поднимается белый мятеж. Мятежники, желая добиться признания и помощи владивостокского правительства, сильно преувеличивают свои успехи и степень поддержки их населением. Вот тут-то и подхватывается Пепеляев, некогда один из известнейших генералов Колчака, давно отошедший от дел и поселившийся в Маньчжурии.
Здесь важно еще заметить, что людские масштабы всех этих событий в Якутии сильно отличаются от таковых в более густо населенных областях России. Здесь действуют отряды по 200-300 человек на расстояниях в сотни верст друг от друга. Отряд в 1000-1500 солдат это настоящая армада по меркам якутского театра боевых действий. И если захватить Якутск со своими, пусть тысячей, людьми Пепеляев, конечно, мог, но перенести боевые действия куда-нибудь к Иркутску – это уже по меркам 1922 года полная фантастика.

Книга Строда «В якутской тайге» по стилю изложения практически не отличается от художественной. Автор без особых литературных витиеватостей, но и не убого излагает простым языком происходившее той зимой 1922-1923 гг. Отличие от книги Леонида Юзефовича, шедшего по следам самого Строда в том, что Иван Яковлевич в силу отсутствия у него документов противоположной стороны описывает события односторонне.
Действительно, приблизительно половина книги Юзефовича – взгляд с белой стороны, вторая половина с красной. Этим она, конечно, полнее и равновеснее, чем «В якутской тайге». Но книжка Строда, во-первых, в чем-то более легкая и увлекательная в восприятии. Во-вторых, это всё-таки живая речь очевидца и участника событий. А этого не подменят даже очевидные литературные достоинства «Зимней дороги».
Но обе книги грешат небольшой сумбурностью изложения. В главной линии противостояния Строд-Пепеляев у них всё прекрасно, но как только мы отходим в сторону, к флангам, к районам действий побочных отрядов, так хоть в блокнотик записывай мелькающие там имена и названия местности.
Тем не менее, и там, и здесь есть главное – некая приключенческая романтика. Опасности, походы, погони, перестрелки, осады, героизм и трусость. И всё это за сотни и сотни километров от жилья. Таежные поселки, разбросанные на двести-триста верст один от другого, состоят в лучшем случае из трех десятков домиков – это уже крупный населенный пункт. В остальном же здесь таежная зимняя пустыня.
Слово «романтика» к гражданской войне вообще подходит, конечно, плохо. Но именно к этому якутскому эпизоду подгоняется вполне. Здесь нет какого-то особого озлобления. Пленные не расстреливаются, даже не загоняются в какие-то лагеря. Где тут в тайге взять лагеря да охрану? Либо разгоняются по домам, либо вливаются в ряды полонившей их стороны.
Сам Строд в книге немножко сыплет гневными словами в адрес «белобандитов». Но складывается ощущение, что эти выпады не более чем дань моде или требованиям времени. Так положено. Ведь характерно, что даже вся взятая в конце заварухи белая верхушка не была расстреляна, а отсидев положенное судом, вышла на свободу и еще трудилась в советских учреждениях.
Определенно это какая-то особая гражданская война. Война без озлобления и с пониманием ценности человеческой жизни.

Центральным и самым интересным эпизодом всей книги «В якутской тайге» является осада белыми стойбища Сасыл-сысы, где окопался отряд Строда. Вот уж тут есть всё – страдания, голод, холод, жажда, гноящиеся раны, непрерывная борьба за каждый метр пространства. И всё это на протяжении нескольких недель. Эпическая битва.
Правда, опять же масштаб ее в количественном отношении вряд ли впечатлит привыкших к европейскому размаху. Но драматизма тут, пожалуй, будет побольше. В конце концов, гнетущее ощущение пустыни, пусть и снежной, добавляет свой колорит в происходящее.
Жаль, что автор совершенно не описывает конкретные детали поселений. Трудно сообразить или представить себе, что это за Сасыл-сысы такая. Пять юрт, какие-то хозяйственные постройки – вот и всё, что можно понять. Но что такое якутская юрта, из чего она сделана, какие размеры, что есть внутри, окна, двери – ничего не понятно. А жаль.
Вот в этой самой Сасыл-сысы окружили белые отряд Строда. Красные «окопались». В условиях якутской зимы это значит не «зарылись в землю», а «обложились мороженными балбахами навоза». То есть возвели некое подобие стены. Стену не брала пуля из винтовки. Размолотить ее можно только сосредоточив в точку огонь пулеметов. Но пробоины закладывались замерзшими трупами. Которые, в свою очередь, разлетались на куски.
И началась эпохальная осада. Стрельба не смолкала ни днем ни ночью. Число раненых и убитых у осажденных красных росло. Стало нечего пить. Удивительный факт для зимы. Казалось бы – кругом снег, растопи и пей. Но весь снег внутри оборонительного контура моментально выпили. Приходилось устраивать вылазки мешочников, чтобы набрать снега на в нейтральной зоне.
По накалу страсти, по животрепещущим подробностям я бы сравнил эту часть книги Строда с «Баязетом» Пикуля (не читали? почитайте, неплохая вещь). Э, да разве мне передать всё это? Лучше берите книжку «В якутской тайге» и читайте. Незабываемые впечатления и новое знание о гражданской войне гарантированы.

Цитата:
Бой продолжался. Противник время от времени повторял безуспешные атаки.
Юрта была в центре наших окопов. Во все время боя десятки пуль попадали в стены. Многие из них пронизывали стены насквозь, летели низко над полом. Чтобы не попасть под них, нельзя было не только стоять, но даже сидеть. Все в юрте плотно прижимались к земле, дабы избежать смерти.
В помещении было темно. Несколько маленьких окон, прорубленных скорее для воздуха, чем для света, заложены балбахами.
Со двора весь день прибывали раненые. Очутившись в юрте, они чувствовали себя в сравнительной безопасности и не обращали внимания на предостерегающие крики товарищей. Некоторые за это платились, падая убитыми или получая новое ранение.
Два фельдшера находились в окопах, а два в юрте. Эти последние лежали на полу, недалеко от дверей. Около них слабо мерцали огоньки двух самодельных светильников, неспособные побороть окружавшую темноту. С риском для жизни фельдшеры перевязывали раненых.
Наступила ночь. А бой не прекращался. Темное кольцо окопов беспрерывно опоясывала огненная молния вспышек от винтовочных выстрелов. Жгучим шквалом продолжали сыпать оставшиеся четыре пулемета. Дула у винтовок накалялись, затворы отказывались работать. Пулеметы перегревались, неохотно «жевали» наспех набитые патронами ленты и стали давать порядочно задержек. К тому же все автоматы Шоша за день вышли из строя.
Но рот стрельба с обеих сторон стала ослабевать. Один за другим умолкали пулеметы. Стала редеть ружейная стрельба, а потом и вовсе прекратилась. Где-то устало хлопнул последний одинокий выстрел. Было около двенадцати часов ночи.

(Цитируется по: "В якутской тайге"- Иван Яковлевич Строд.)