"ЗАПИСКИ БЕЛОГО ПАРТИЗАНА" -  АНДРЕЙ ШКУРО
 
Рецензия internetwars.ru

АНДРЕЙ ШКУРО: "ЗАПИСКИ БЕЛОГО ПАРТИЗАНА" 
© Рецензия Владимира Полковникова
© Мы публикуем только свои, оригинальные, авторские рецензии.
© На сайте представлены только те книги, авторские права на которые истекли

Для читавших еще в СССР книжки про красных и белых одной из одиозных фигур всегда представлялся А.Г. Шкуро — главный враг «легендарного» Буденного. Ну, то, что советские авторы клепали на казака, понятно. Но попало ему и в воспоминаниях коллег по белому цеху. Генерал-лейтенанту Шкуро еще повезло, что судьба дала шанс на оправдательное слово — остались его «Записки белого партизана».
Андрей Григорьевич Шкуро (1886-1947) является порожденным гражданской войной типом военного авантюриста. Таких, как он, хватало по обе стороны фронта. Скажем, атаман Семенов и командарм Первой Конной Буденный во многом похожи на Шкуро. Сын кубанского полковника офицерский чин получил после окончания военного училища. Принял участие в первой мировой. В гражданскую принял активное участие в белом партизанском движении на Кубани. Организовал довольно крупное соединение, влившееся в армию Деникина.
Но об этом мы подробно говорить не будем — на то есть представленная книга. Интереснее была бы тема с его службой Гитлеру, последующий суд и казнь. Но этому здесь, пожалуй, не место. Тема обзора — рецензия книги «Записки белого партизана», которая охватывает период жизни А.Г. Шкуро от колыбели до поражения Деникина.
Надо заметить, что книга не совсем авторства Шкуро. Тут он лишь наговорил общую канву, а основной текст подвергся обработке профессиональным литератором. Это пошло книге на пользу. Читать одновременно и легко (хороший текст) и интересно (живые воспоминания, без внешней цензуры).

Офицеры 3-го кавкорпуса. Сидит крайний справа - А.Г. Шкуро

Описывая ранний период жизни, Шкуро особо не рисуется. Чем и вызывает доверие. По его словам, был он этаким молодым гулякой, избалованным полковничьим сынком. В общем, ничего особенного, золотая кубанская молодежь.
Интереснее описание некоторых событий первой мировой войны. Дело в том, что мы привыкли представлять себе ее как позиционное сидение в окопах друг напротив друга. Но было там место и лихим партизанским рейдам по тылам неприятеля. Эти эпизоды известны не так широко как окопная мясорубка. Тем ценнее любые свидетельства о них. К слову сказать, упомянутые выше Семенов и Буденный занимались на войне примерно тем же самым.
Но эти вступительные главы очень быстро сваливаются в революцию семнадцатого года, в описание полного развала армии. Какое-то подобие порядка, по словам Шкуро, сохраняли только его казаки. Ну да хвастаться в мемуарах у нас все умеют. Как бы то ни было, помотавшись по Закавказью (там же воевал и Буденный), Шкуро после большевистского переворота переходит на нелегальное положение. Очень уж он напирает на свою значимость и на то, как за ним охотилась едва ли не вся компартия. Есть ощущение некоего казацкого хвастовства.
Сразу за этим идет самая интересная часть книги, то есть собственно, записки партизана. Начало белого мятежа на Кубани, организация первых отрядов, стычки с неорганизованной красной толпой — вот содержание этой части. События гражданской войны весны-лета 1918 года практически в любой книге сосредоточены на описании событий на Волге и Дону. А тут такая экзотика как предгорья Кавказа и взаимная партизанщина красных и белых. Что важно, Шкуро достаточно подробно описывает первые бои. И описание их выглядит более-менее честным, так как не скрываются некоторые нелицеприятные подробности.

В центре А.И. Деникин

Но чем дальше в лес, чем ближе к Деникину и более глобальным событиям, тем больше начинает ощущаться казацкое завирание. Как лихие казаки регулярно бьют втрое, впятеро, вдесятеро превосходящих красных — любо дорого лапшу с ушей поснимать. Закономерный вопрос: если вы их так легко разгоняли, чего ж Москву-то не взяли?
Здесь надо отступить и заметить, что Шкуро вообще мало что говорит о стратегической обстановке, о причинах и следствиях. Он не анализирует решений Деникина, Врангеля, еще кого-то. Не подвергает ни критике, ни одобрению Московскую директиву. Шкуро есть Шкуро, он занят только своей собственной персоной.
Персона его, по воспоминаниям других деятелей белой армии, была более чем противоречива и неоднозначна. Партизан, он партизан и есть. Не будь театр боевых действий на юге так тесен, вырвался бы Андрей Григорьевич из-под Деникина, как Семенов вышел из-под Колчака. Это ж так и сквозит в его мемуарах.
Правда, внешняя их часть демонстрирует подчеркнутую лояльность Шкуро высшему командованию, но на деле он постоянно напирает на «я молодец, остальные дураки». Ну прямо-таки все воевали плохо, а вот молодец Шкуро очень хорошо. «Да я бы! Да мне бы!» - вот его настрой.
Думаете, преувеличиваю? Ничуть. Обзавидовавшись на рейд Мамонтова по красным тылам, Шкуро умудряется написать: да если бы дали мне пройтись, я бы Москву один взял! Да-с, один. И наплевать, что он сам же пишет, будто у него было всего три-четыре тысячи человек. А через несколько страниц он начинает отступать перед якобы вдесятеро сильнейшим Буденным. Главное тряхнуть чубом и обронить: эх, не дали мне проявить себя, а то я бы войну вам выиграл. Такой уж он, Андрей Григорьевич Шкуро.
Жаль, что этот «великий полководец» обрывает свои воспоминания сразу на своих наиболее значимых поражениях в районе Воронежа и Касторной. Он как-то так невнятно пробегается по этим событиям, а потом вообще сворачивает лавочку. Неприятно, видать, вспоминать было.