С.П. Шифляр. Штурм Измаила

Прежде всего следует отметить, что "Суворов" Раковского по форме своей роман, но по сути попытка написать серьезную биографию, в которой нет места вымыслу, а есть попытка понять героя и как-то трактовать его поступки. Поэтому относиться к нему можно как к вполне научному труду. Научному, правда, с поправкой на сталинское время.
Роман естественным образом распадается на три части, две из них боевые и одна мирная. Первая часть: от службы Александра Васильевича в Семилетней войне до штурма Измаила. Это сплошные бои и походы, совершенствование полководца, достижение им вершины искусства. Вторая часть: от Измаила до Итальянского похода. Здесь мы имеем дело с отношением Суворова и двора, с написанием им "Науки побеждать", с его методой воспитания войск. И третья часть: кульминация полководческой жизни фельдмаршала и генералиссимуса - Итальянский и Швейцарский походы.
Читателю не рассказывают о детских и юношеских годах будущего воителя. Мы встречаем его уже тридцатилетним накануне Кунерсдорфского сражения. Кроме просто любопытного описания этой знаменательной победы, главы о Семилетней войне преследуют своей целью рассказ о недостатках елизаветинской армии практически миниховского образца. Огромные неповоротливые обозы, совершенно некомпетентные генералы, забитые солдаты, скованные неудобной формой и драконовсим отношением начальства. Всё это, конечно, требует реформы, нового подхода, который и приведет к победам при Рымнике и Измаиле.
На самом деле автор, конечно, лихо пролистывает румянцевскую эпоху. Дело в том, что Суворов в легендарный 1770-й год, знаменитый великими победами, гонял польских конфедератов. Но об этом лучше не писать. Так что Суворов выскакивает как чертик из табакерки сразу в 1773 году с поиском на Туртукай и позже с победой при Козлудже.

А.Е. Коцебу. Переход Суворова через Чертов мост

Разумеется, коварные и завистливые генералы в кружевах вовсю мешают будущему фельдмаршалу. Суворов четко противопоставляется придворным генералам. Он предстает этаким неполноценным дворянином, любящим русский простой народ, умеющим находить с ним общий язык и использовать все его могучие силы. В этом главный секрет побед Суворова.
Отдельного разговора заслуживает объяснение Раковским известных чудачеств генерала. Все знают о том, что старик отличался странностями. Кто приписывает это, мягко говоря, оригинальному состоянию головы, кто шутовству, Раковский же во всех странных поступках ищет рациональный смысл мудрого человека. Есть тут место и различным казусным историям, имевшим место быть.
Чего же здесь мы не найдем, так это неудач Суворова или каких-то сомнительных моментов его биографии. Ну, например, неудачного импровизированного штурма Очакова. Если и есть в книге упоминание об этом, то исключительно с точки зрения "отбита вылазка турок". Ни слова о том, что именно Суворов был послан добивать Пугачева - такой эпизод с точки зрения советских властей достоин полнейшего забвения. Даже как крепостник Александр Васильевич упоминается мало и неохотно. Ну, были у него деревеньки, ну, жил он там. Да вот и всё.
Зато тема простого народа поднята на высоту. Среди вымышленных персонажей на протяжение всей книги фигурируют рядовые солдаты, те самые чудо-богатыри, вырывавшие победу из лап врага, самые здоровые силы общества царской России. Это, во-первых, можно легко простить, а во-вторых, ну не без правды же в этой сентенции.

А. Попов. Переход Суворова через Альпы

Цитата:

Разрывая ночной мрак, высоко взметнулась последняя красная ракета. И тотчас же все кругом загремело.
Сотни пушек и ружей ударили с крепости по русским войскам, устремившимся к валам.
«Заприметили! Открыли огонь!» – подумал Суворов. В ответ им загрохотали русские пушки дунайской флотилии и с острова Сулин, лежащего против Измаила, а также батареи и стрелки штурмующих колонн.
Бой начался.
Генерал-аншеф стоял ни пригорке, сжимая в руках зрительную трубу.
Было очень темно. К тому же от реки тянулся туман.
В черном небе возникали и тут же гасли огненные сполохи.
Вспышки пушечных выстрелов лишь на мгновение освещали крепостные стены.
Пока стояла густая темень и вся местность освещалась только огнями выстрелов, наблюдать, как проходит штурм, было невозможно. Приходилось ждать известий от начальников колонн и слушать обычную музыку боя – крики «ура» и «алла», доносившиеся сквозь раскаты пушек.
Суворов волновался как ни в одном сражении. Он не мог устоять на месте. Его тянуло туда, где кипел жестокий рукопашный бой. Впервые за все тридцать лет боевой деятельности он вынужден был оставаться где-то позади.
В первые минуты, когда тишину разорвали пушечные залпы, когда со всех сторон в темноту понеслось громовое «ура» и ему тотчас же стало вторить заунывное «алла» турок, Суворов беспокоился об одном: как бы в темноте колонновожатые не напутали чего. Темнота, ночь, с одной стороны, были на руку: они скрывали малочисленность русских. Суворов всегда предпочитал ночной бой. Как ни были готовы турки к обороне, но все-таки ночной удар получался внезапным, неожиданным. Кроме того, неприятель не мог видеть, какие силы атакуют, и при этом стрелял наугад. Но, с другой стороны, темнота имела и некоторые неудобства: в ней трудно было ориентироваться. Вот наконец послышался конский топот и чей-то голос окликнул:
– Где генерал-аншеф? Где Александр Васильевич?
– Давай сюда, братец! – крикнул Суворов.
К костру подскакал ординарец от второй колонны. Уже по его бодрому голосу Александр Васильевич почувствовал, что известия хорошие.
– Вторая колонна закрепилась на валу, – торопливо докладывал ординарец. – Полковник Неклюдов первым взошел на бастион. Овладел пушками!

(Цитируется по: "Генералиссимус Суворов"- Леонтий Раковский)