"ГОДЫ И ВОЙНЫ" -  АЛЕКСАНДР ГОРБАТОВ
 
Рецензия internetwars.ru

АЛЕКСАНДР ГОРБАТОВ: "ГОДЫ И ВОЙНЫ"
© Рецензия Владимира Полковникова
© Мы публикуем только свои, оригинальные, авторские рецензии.
© На сайте представлены только те книги, авторские права на которые истекли

Воспоминания генерала Горбатова «Годы и войны» выделяются на фоне многочисленных мемуаров полководцев Великой Отечественной войны. Его книга написана максимально человеческим языком. Без приторной литературной обработки казенными газетными писаками. Без тошнотворных славословий на каждой странице. В каждой главе виден человек, то есть сам автор, его чувства и мысли, не замазанные поздним официозом. От того и читать приятно.
Александр Васильевич Горбатов (1891-1973) в годы Великой Отечественной войны был заместителем командира корпуса, командиром дивизии, заместителем командарма, с лета 1943 года и до конца войны командовал армией, летом 1945 года назначен комендантом Берлина.
Более подробно рассказывать о генерале Горабатове в этом очерке не имеет смысла, поскольку он сам рассказал о себе в книге «Годы и войны». Впрочем, можно остановиться на самой расхожей байке, связанной с этим генералом. В Википедии можно прочитать, что отпущенное в его адрес Сталиным «Горбатова могила исправит» относится к декабрю 1941 года. Но сам Александр Васильевич в своих воспоминаниях относит эту фразу к 1944 году.
Произносил ли Сталин нечто такое? А что, вполне вероятно. Иосиф Виссарионович, как известно, на язык был востер. В смысле отличался остроумием. Чему немало других примеров. В любом случае фраза о неисправимости Горбатова бьет в точку. Очень уж ершист и своеобразен был Александр Васильевич. И чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к его собственному свидетельству, то есть к книге «Годы и войны», которую я, забегая вперед, горячо рекомендую к прочтению.

Своеобразие и отличие воспоминаний Горбатова от подобных книг видно уж в самом начале. Александр Васильевич описывает свое нищее детство. Описывает его без видимой системы. Как бы набрасывает отдельные картинки, всплывающие у него в памяти. И в этих картинках видна жизнь обычного деревенского мальчишки и бедняцкой семьи.
Шатание по заработкам, нужда, отсутствие возможности ходить в школу, борьба за каждую копейку, регулярные тумаки и отцовы порки – здесь есть всё из реальной жизни и ничего из придуманной. Под придуманной я имею в виду всякие революционные события, которые якобы волновали в детстве других мемуаристов. Почитаешь их, так они спать не могли, как переживали за трудовой народ и революцию 1905 года.
Горбатов же сам говорит: у меня всего этого в книге не будет потому, что меня лично в детстве это совершенно не волновало, да я и слыхом не слыхивал ни о какой революционной борьбе; и пишу только о том, что было действительно в жизни. Это правильно и четно, но совершенно несвойственно для мемуаров, написанных в брежневскую эпоху. А потому свежо и приятно.
Теперь перейдем к слову «войны», что фигурирует в названии. Горбатов являлся участником нескольких войн – первой мировой, гражданской, советско-польской и, конечно, Великой Отечественной. С одной стороны, ничего особенного. Такой же путь прошли многие. Например, Буденный, Тюленев, Рокоссовский, Жуков. Но все они, если и касаются ранних войн, то очень бегло. Кроме разве что Буденного, уже в гражданскую войну занимавшего высокий пост и имеющего что рассказать.
Горбатов о совеем участии в ранних войнах повествует в том же духе, что и о детстве. То есть проходя в хронологическом порядке отдельные эпизоды. И тут у него нет какого-то особого озлобления, например, к службе в царской армии. Именно основательная кавалерийская подготовка в императорской коннице дала возможность Горбатову выдвинуться в первые ряды красных командиров.
Кстати, перечисленные выше четверо полководцев Великой Отечественной тоже при царе служили в кавалерии – поистине царская конница являлась настоящей кузницей кадров Красной Армии.
Да, так вот, Горбатов. Уже в советско-польскую кампанию он комбриг, то есть занимает пост повыше, чем Жуков или Рокоссовский. Как знать, не обошел бы он этих двоих, не попади в переплет репрессий. Хотя Рокоссовский ведь тоже отсидел.

О репрессиях в книге Горбатова «Годы и войны» отдельная песня. Разумеется, совсем не веселая. Во-первых, его личная судьба. Попав в застенки НКВД он, как и Рокоссовский, не сломался, не подписал «чистосердечного». Потому, может быть, и остался в живых. Но «загремел» на самую что ни на есть Колыму.
Воспоминания Горбатова – это вам не роман о ГУЛАГе. Здесь не так много страниц о лагерях. Но то, что есть, описано опять же честно. Так, как видел сам автор. Никаких особых зверств лагерного начальства (таких, как наврано у Солженицына и приукрашено у Шаламова) мы здесь не найдем. Всё-таки не стоит представлять себе конвоиров, охранников и прочих тамошних сотрудников как концлагерных эсэсовцев. Почем зря они осужденных не убивали – ведь за каждого начальство спросит по документам.
Да и не всякого можно гнобить почем зря. Всякие там люди сидели. А с момента назначения наркомом НКВД Берии действительно начался пересмотр дел и многих выпустили. Выпустили и Горбатова.
Какого-то остаточного озлобления Горбатов не демонстрирует. Если забежать вперед, то он, например, имел основания возненавидеть Мехлиса. Но сам признается, что после одного разговора начистоту отношения его с этим одиозным (по исторической традиции) персонажем установились вполне нормальные. Не дружеские, конечно, но деловые и доброкачественные. Не оставлял за собой зла Александр Васильевич. Такое складывается впечатление.
А теперь коротенько коснемся второй составляющей части о репрессиях. Именно на них Горбатов возлагает основную ответственность за поражения 1941 года. Ну, понятное дело, через репрессии прямо на руководство страны в целом и на Сталина в частности. Дескать, столько ценных командиров погубили в 1937-1938 гг. А как бы эти командиры пригодились в 1941 г. А как без их ценного опыта тяжело было молодым командирам, резко вознесенным наверх.
Тут следует кое в чем возразить Александру Васильевичу. Конечно, если бы под раздачу попадали только такие безусловно толковые командиры как он сам, это был бы урон. Но репрессии (не обязательно арест, расстрел или лагерь, под это понятие попадает и простое увольнение из армии) коснулись и массы бездарей, пьяниц и вообще морально неустойчивых личностей. Многих зазнавшихся безграмотных героев гражданской войны тогда выперли со службы. В их отношении это была разумная зачистка, освобождающая место новому поколению командиров, прошедших уже через военные училища и академии.
Еще один момент. Если, например, учитывать дивизионное начальство, то на 1937 год в Красной Армии не насчитывалось и ста дивизий. Половина из них (даже больше) были не кадровыми, а территориальными. В 1941 году дивизий было уже более трехсот. Так что поневоле пришлось бы ставить на новые дивизии только что повышенных командиров.
Не всё так просто, как излагает Горбатов. Хотя, конечно, попадали в котел репрессий и такие генералы как он сам или Рокоссовский.