© На сайте представлены только те книги, авторские права на которые истекли

Случилось это при Гуттштадте, 22 мая 1907 года. В тот день там шло кровопролитное сражение между Наполеоном и русской армией. Сходились полки и дивизии, один человек ничего не значил, как и его потеря. Так произошло и во время атаки Финляндского драгунского полка, когда выбитый пулей из седла поручик Панин, раненый, очнулся на опустевшем поле, рядом со своим павшим конем. К нему, не торопясь, чтобы прикончить, приближались несколько неприятельских драгун. Внезапно с другой стороны появился одинокий русский улан. Со смелостью, граничащей с сумасбрдодством, он наклонил пику и помчался на французов. Оторопев, и решив, очевидно, не связываться с безумцем, неприятельские драгуны ретировались, а неизвестный улан, приблизившись, помог Панину подняться и отдал свою лошадь. Благодарный поручик, с трудом держась в седле, спросил, кого ему благодарить за столь счастливое избавление от смерти, с удивлением разглядывая своего спасителя, которому было на вид лет шестнадцать. Тот ответил, что зовут его Александр Дуров, и что его коня надо будет вернуть в Коннополский уланский полк (так в оригинале, правильно Конно Польский - по месту формирования - А.М.). На том и расстались: Панин, превозмогая боль от раны, уехал на поиски своего полка, а молоденький улан пошел искать пешком свой.


Гусарская стычка -литография XIX в.

Этот эпизод вряд ли имел бы громкое продолжение, если бы не два обстоятельства. Поручик Панин, даром что невысокого звания, был довольно таки именитого и влиятельного рода. Он не только сразу отослал коня владельцу, а, оправившись от ран, стал разыскивать храброго улана.
А между тем, сам Царь ждал подтверждения слухам, что в действующей армии, якобы, сражается некая девица, выдающая себя за кавалерийского офицера. Это была неслыханная по тем временам дерзость, перечеркивающая консервативную мораль тогдашнего общества и его уклада. А открылась эта тайна от того, что кавалерист-девица написала письмо родителям из действующей армии. Обычное письмо, мол, жива, здорова, служу, воюю, не беспокойтесь.
Но как тут не беспокоится, когда это просто неслыханно: "Чтоб баб - в солдаты?!" (цитирую "Гусарскую балладу". Вот папенька и отписал Царю, чтобы доченьку вернули, а доченьку звали Надежда Дурова.
Царь был тоже ошеломлен и разгневан. Да и можно представить, какое в дворянском обществе того времени, да и не только в русском, отводилось девицам: вышивать крестиком, вальсировать на балах и ждать замужества.
И понеслись депеши по полкам, а в то время шла жестокая война с Наполеоном (1807 г.). Слухи подтвердились, девицу в мундире нашли и в одном  из конных  полков и под конвоем, вернее, в джентльменском сопровождении старшего офицера (все ж - дама!) , отправили к Императору. Далее последовала сцена, практически один в один повторяющая знаменитый эпизод из фильма "Гусарская баллада", когда бедная Шурочка Азарова сначала получает от фельдмаршала Кутузова взбучку за то, что без разрешения взяла гусарский мундир :
"Домой! К мадамам, нянькам, тряпкам, куклам, танцам! Да-с!", - бушует прославленный полководец.
А затем, как мы помним, награждает Георгиевским крестом, за спасение генерала Балмашова, присовокупив: "Да чин, что ты носила столь незаконно, будет он твоим!".
Вот только в реальной историей эта сцена имела место между императором Александром I и Надеждой Дуровой. Тут и сыграла свою роль история о спасении Панина, который и не знал, что его при Гуттштадте уберегла хрупкая, но храбрая до безрассудства, русская девушка. Помогли и отзывы прямых начальников дерзкой самозванки, неизменно отзывавшейся о ней как о доблестном и надежном офицере. Тот разговор с Царем кончился, как и в фильме.

Кадр из фильма "Гусарская баллада": Кутузов и Шурочка Азарова

До встречи с Императором  бедную девицу ждало принудительное возвращение в семью к "мадамам-нянькам, танцам". После встречи с Александром I (для точности - и было две!) она обзавелась Георгиевским крестом, правом носит гусарский мундир, офицерское звание и была зачислена в Мариупольский гусарский полк, в то время - один из лучших в русской армии.
Так вот геройски вошла в нашу историю кавалерист-девица Надежда Александрова. Нет, это не ошибка - потрясенный ее историей и разобравшись в обстоятельствах, которые привели девушку из бедного дворянского рода в действующую армию, Император даровал ей не только чин и награду (за спасение офицера на поле боя), но и новую фамилию, от своего имени. Так Надежда Дурова стала Надеждой Александровой-Дуровой.
После войны она написала книгу "Записки кавалерист-девицы":
о своих приключениях в армии и на войне. Эта книга пережила  и ее саму, и эпоху, в которую она жила и с живым интересом читается в наши дни.
Интересно в "Записках", что их пишет девушка, глазами  которой мы видим и войну, и порядки, царившие тогда в войсках, особенно в кавалерии. Перед нами проходит череда лиц, имен, эпизодов и характеров, рисующих будни и военный быт простого русского офицерства, как в походах, так и на отдыхе. Все это живые, реально существовавшие люди, наши героические предки, а описания тогдашней армейской жизни - просто кладезь для современных историографов.
Иногда книга читается чисто как военные мемуары, иногда - как записки о светской жизни  (местечковые балы и малороссийское светское общество), но мы тут встретим мини-портреты фигур более крупных, таких как генералы Ермоолов и Милорадович, у которого она побывала в адъютантах. Впрочем, встретилась она и с Кутузовым, и у него побывала в ординарцах, причем он уже знал, этот старый, седой Лев Войны, каков на самом деле - его ординарец, вернее - какова.


Гусарский наскок
Описаний сражений тут немного, война, в "Записках" это скорее всего ее кровавая сторона, тяготы и грязь походов, кровавые картины полей сражений, по которым прошлась Смерть.  Это пестрая лишь мозаика боев, стычек, походов, бивуаков - везде, где Надежда, правильнее, наверное, сказать Наденька Дурова, побывала, иногда чудом избегнув смерти.
При этом, кроме описанного эпизода встречи с Царем ( в фильме - с Кутузовым), Дурова имеет мало сходства с Шурочкой Азаровой из "Гусарской баллады". В армию она пошла не "за любовником" и не из за того что "на Родину надвинулась беда". Все начиналось гораздо проще - Дурова бежала от нестерпимой жизни у своих неблагополучных, как сейчас бы сказали, родителей. И начала она не в рядах блестящих гусаров, а примкнула к казачьему полку, поскольку бежала из дому, украв казачий мундир. А в нем, к кому еще, как не к казакам, Уже затем она более менее прочно "устраивается" среди улан, таская пику, тяжелую, по ее словам, как бревно. Но именно в этом качестве она и спасает поручика Панина при Гуттштадте. И уже потом сам Царь определяет ее в гусары.
Читая мемуары Дуровой, удивляешься, как она удачно вписалась в армейскую среду. Ведь она попала не просто в армию, а практически сразу - на войну, не имея никакой военной и строевой выучки, кроме умения, привитого с детства, лихо ездить верхом. Она участвовала в крупных сражениях, была в битве при Фридланде, где полегла половина ее эскадрона, а также при Смоленске и Бородино, где получила контузию ядром.
Объяснение такой метаморфозе видаться поначалу одно: Наденька просто просто не представляла, какой опасности подвергается. Некоторые строки ее воспоминаний нельзя читать без улыбки, как вот эти:
"Полк наш несколько раз ходил в атаку, но не вместе, а поэскадронно. Меня бранили за то, что я с каждым эскадроном ходила в атаку; но это, право, было не от излишней храбрости, а просто от незнания; я думала, так надобно, и очень удивлялась, что вахмистр чужого эскадрона, подле которого я неслась, как вихрь, кричал на меня: "Да провались ты отсюда! зачем ты здесь скачешь?"
Но в дальнейшем наша Наденька действительно, и не раз, проявила храбрость, а также удивительное упорство и выносливость в условиях далеко не легкой кавалерйской службы. Вот такая она была, кавалерист - девица.

 Цитата:
29-го и 30-го Мая. Гейльзберг. Французы тут дрались с остервенением. Ах, человек ужасен в своем исступлении! Все свойства дикого зверя тогда соединяются в нем! Нет! это не храбрость! Я не знаю, как назвать эту дикую, зверскую смелость. Полк наш в этом сражении мало мог принимать деятельного участия: здесь громила артиллерия и разили победоносные штыки пехоты нашей; впрочем, и нам доставалось, мы прикрывали артиллерию, что весьма невыгодно, то есть должно, ни на что несмотря, стоять на своем месте неподвижно. До сего времени я еще ничего не вижу страшного в сражении, но вижу много людей, бледных как полотно, вижу, как низко наклоняются они, когда летит ядро, как будто можно от него уклониться! Видно, страх сильнее рассудка в этих людях! 
В первый раз еще опасность была так близка ко мне, как уже нельзя быть ближе; граната упала под брюхо моей лошади и тотчас лопнула! Черепки с свистом полетели во все стороны! Оглушенная, осыпанная землею, я едва усидела на Алкиде, который дал такого скачка в сторону, что я думала, в него вселился дьявол. Бедный Вышемирский, который жмурится при всяком выстреле, говорит, что он не усидел бы на таком неистовом прыжке; но всего удивительнее, что ни один черепок не задел ни меня, ни Алкида! Это такая необыкновенность, которой не могут надивиться мои товарищи".
(Цитируется по: "Записки кавалерист девицы"- Н.А. Дурова)