"ПОХОД НАПОЛЕОНА В РОССИЮ" -  АРМАН КОЛЕНКУР
 
Рецензия internetwars.ru

АРМАН КОЛЕНКУР: "ПОХОД НАПОЛЕОНА В РОССИЮ" 
© Рецензия Владимира Полковникова
© Мы публикуем только свои, оригинальные, авторские рецензии.
© На сайте представлены только те книги, авторские права на которые истекли

Откуда мы знаем, что говорил или думал Наполеон в 1812 году? А ведь его слова цитируются в книгах. Кто записал их? Человек, проделавший с Наполеоном путь Париж-Москва туда и обратно, Арман Огюстен Луи де Коленкур (1773-1827). Немногие историки войны 1812 года обойдутся без его книги «Поход Наполеона в Россию».
Строго говоря, это лишь часть мемуаров Коленкура. На русский язык переведен том, относящийся к войне 1812 года. Остальное историки штудируют на французском. Но мы с вами не историки, а добросовестно увлекающиеся историей. Нам и одного тома (зато самого интересного!) хватит.
Арман Коленкур относится к древней французской аристократии. Он не из новеньких типа Мюрата или Нея. Революция лишила его привилегий и преимуществ в службе. Быстрое восхождение Бонапарта, окружающего себя новой и некоторыми отпрысками старой аристократии, вытянуло наверх и Коленкуров. Арман пошел по дипломатической и придворной линии. Его брат стал генералом, погибшим, между прочим, на батарее Раевского.

Арман Коленкур, как дипломат, был в курсе основных внешнеполитических событий, действий, решений Наполеона. Как обер-шталмейстер двора, он был лицом, особо приближенным к императору, человеком, с которым Наполеон вел долгие беседы. Вернее монологи. Коленкуру было что рассказать потомкам.
Книга открывается событиями, последовавшими через полгода после Тильзита. В самом конце 1807 года Коленкур направляется послом в Петербург. Именно как французский посланник он присутствует на встрече императоров в Эрфурте. Соответственно, уделяет большое внимание тогдашней обстановке в Европе.
Интересно, что Коленкур чаще оправдывает действия Александра I и спорит с Наполеоном. Бонапарт регулярно ворчит, что русский император обаял и подмял под себя французского посла: «Из Коленкура он сделал русского». Во многом благодаря такой позиции Коленкура его любят цитировать наши историки. В этой трактовке в окончательном разрыве 1812 года виновен Наполеон.
Но это всё политика. Нам ведь интереснее сама война. Не так ли? Она начинается приблизительно через сотню страниц. Обер-шталмейстер Коленкур сопровождает Наполеона, организует его стоянки, обеды, приемы и так далее. Тесно контактирует с Бертье, начальником штаба наполеоновской армии.
Кстати, тут нам придется поднапрячься и слегка подучиться. Коленкур редко именует маршалов привычными нам именами Ней, Даву, Бертье, Мюрат и так далее. Чаще они числятся под пышными титулами герцог Эльхингенский, герцог Экмюльский, король Неаполитанский, князь Невшательский.

Картина, которую рисует Коленкур, довольно безрадостная. Наступление Великой армии идет в пустоту, снабженцы же не учли особенностей театра – огромные пространства, плохие дороги, бедное население.
Первыми неприятности почувствовали кони. Падеж измученных лошадей велик, а заменить их нечем. Откуда в этой пустыне взять хотя бы тягловых лошадок? Обоз постепенно редеет, запасы отстают, фураж отстает, усугубляя проблему. Потом начинает редеть артиллерия. Позже дело доходит до спешивания части конницы.
Заметно страдают и солдаты. Показательна фраза, дескать, в этих бедных деревушках нельзя было найти ни бутылки вина. Спрашивается: как воевать несчастным французам? Процент заболевших, отставших непреклонно растет.

«Мы испытывали столько нужд, столько лишений, мы были так истомлены, Россия показалась нам такой неприступной страной, что термометр чувств, Мнений и размышлений очень многих людей надо было искать в их желудке.
В Польше мы испытывали недостаток во всем; в Витебске с большими трудами и заботами удавалось раздобыть кое-какую пищу попроще; в Смоленске, когда мы рыскали по деревням, мы находили нескошенный урожай, зерно, муку, фураж, даже скот, но ни капли водки, ни капли вина.»

Так что русские наносят потери противнику, даже не вступая с ним в бой. Уже на пути к Вильно потери армии вторжения соответствовали неплохому такому сражению. А уж до Смоленска так и вообще караул.
Но Коленкур всё-таки француз, патриот и верный бонапартист. В описаниях боев он неизменно перекашивает в свою пользу. Занижаются французские потери, завышаются русские. Французы неизменно описываются этакими легендарными героями. Русских, впрочем, тоже иногда хвалит. Иначе как объяснять итоговый счет?

Не раз, не два Коленкур и Бертье пытаются образумить Наполеона, остановить этот непрерывный бег в пустоту. Задержаться в Витебске, в Смоленске. И Наполеон то склоняется к их мнению, то снова движется вперед.
Это движение Коленкур представляет как необдуманное, самопроизвольное. Дескать один корпус двинулся вперед, второй идет за ним, чтобы подкрепить, поддержать. А там в движение втягивается и вся армия.
«Из Москвы я продиктую условия мира!» Нет, печально качает головой Коленкур, это можно сделать из Вильно, из Витебска, но если мы тронем Москву, мира не будет.
Не знаю, уж правда он так говорил императору, или написал постфактум, но мы знаем, что мира не случилось. Неизменно побеждающая в каждом сражении (по словам Коленкура) французская армия всё-таки начинает отступление.
Вот тут опять раздолье для черных красок. Страдания солдат, описываемые Коленкуром, вошли в учебники. Не касается он лишь вопроса людоедства. Это уж идет от наших мемуаристов.
И опять Наполеон выглядит не стратегом, а прожектером. То он уверяет всех, что остановится в Смоленске. То говорит о рубеже Орша-Витебск. То собирается занять позиции за Березиной. То возлагает большие надежды на мифические склады и подкрепления в Вильно. А армия всё тает и тает.
Наконец, произнеся несколько пышных слов о твердости духа французов, о спешащих к ним из Европы подкреплениях, о «польских казаках», садится в возок и укатывает с Коленкуром в Париж.
По дороге они много говорят. Чем еще заниматься долгими зимними днями в дороге две недели подряд? В речах Наполеон рисует планы. Наполеоновские, конечно. Оправдывает свои действия. Костерит бестолковых маршалов. В чем-то это напоминает Гитлера.
А Коленкур на постоялых дворах аккуратно записывает услышанное и позже передает его нам.