Как и подобает научному труду, а не просто книжке на заданную тему, автор начинает с обзора состояния противников, Англии и Франции. Это не так увлекательно, но необходимо для того, чтобы понять причины произошедшего. Почему маленькая Англия, в разы уступающая Франции по количеству населения, смогла столько лет вести войну на территории врага, практически не допуская его к себе? Да больше того, во всех наиболее известных сражениях войны - Слюйс, Креси, Пуатье, Азенкур - побеждали англичане, а не французы.
Вопрос ставится даже шире: а можно ли вообще говорить о французах и англичанах применительно к XIV веку? Тут-то и выясняется, что не очень. И у тех, и у других своих тараканов хватало. Но есть ощущение, что англичане немножко больше были нацией, чем французы. Нации выплавлялись в горниле именно этого противостояния. Французы, испытавшие куда больше, вышли из войны уже в подобии народа.
Кстати, любопытно вспомнить, а кем были русские в первой половине того же столетия? Это времена Ивана Калиты. И ведь у нас единственным объединяющим мотивом была общая религия и церковная организация. А так тверичи резали москвичей, новгородцы грабили Кострому, рязанцы сидели себе на уме. Тоже не очень похоже на единую нацию. Ну да ладно.
Далее Перруа переходит к рассмотрению характера конфликта. По нему выходит, что это обычная феодальная война. То есть война не столько за земли или за иные политические вещи, сколько за титулы и выяснение отношений, кто кому подчиняется в цепочке сеньоры-вассалы. Национальный, династический характер Столетняя война приобретает позже, уже в XV веке. В первую же половину войны корона французского королевства лишь повод, но никак не причина.

Книга не изобилует описанием сражений. Нет, а втор проходится по ним кратко. Его не интересуют тактические частности. Хотя вывод насчет пользы малочисленности английского воинства любопытен. Дескать, при Креси, Пуатье и Азенкуре именно малочисленность англичан вынуждала их отказываться от традиционной средневековой формы открытого боя и прибегать к стыдным для рыцарей тактическим хитростям.
Зато куда больше в «Столетней войне» обрисовки международной обстановки. Ведь Англия и Франция находились не в вакууме. Вокруг них располагалась масса государств со своей политикой, были, наконец, и папы римские. И далеко не все первосвященники находились под пятой французских королей. Нет, это решительно неприемлемо рассматривать конфликт в отрыве от истории окружающих стран. Во-первых, они тоже принимали участие в войне. Откуда, например, французы брали флот? Из Италии. А чей король погиб при Креси? Не французский и не английский между прочим, а чешский! Где схлестнулись Дюгеклен и Черный Принц? На территории Испании. А реальная картина во всей полноте еще сложнее.
Наконец, нельзя обходить стороной внутреннюю жизнь Англии и Франции. Она ведь напрямую влияла на военные действия. Ну, про эпидемию чумы или метания из лагеря в лагерь герцога бургундского более-менее известно. А, скажем, какова роль дворцового переворота в Англии в 1399 году? О, самая решительная. При Ричарде II страны идут на сближение, на улаживание всех спорных вопросов. Но вот происходит переворот, на престол в Лондоне садятся Ланкастеры, и война разражается с новой силой, приводя к Азенкуру и занятию Парижа англичанами.
И каждому историческому персонажу в книге Перруа найдет и свое место, и своя характеристика. Подчас любопытная или даже неожиданная. например, возвеличенный во Франции Бертран Дюгеклен у Перруа превращается всего лишь в предводителя шаек наемников. При этом не такого уж и удачливого. И ведь факты ложатся в эту воронку ровно. Жанна же вроде и не произвела на современников того впечатления, которое приписывается потомками. Это уже позже начали что-то домысливать и создавать легенду.
В общем, «Столетняя война» Эдуарда Перруа, скорее, научный, а не развлекательный труд. И потому весьма полезный для желающих познать что-то новое.

Цитата:

Из всех возможных объектов атаки Бедфорд выбрал город, падение которого вызовет больше всего шума, — Орлеан, в стратегическом отношении ключ к Центральной Франции. Его значение столь велико, что оно заглушало голос совести и требования рыцарского кодекса. Ведь Орлеан принадлежал не буржскому королю, а его кузену Карлу Орлеанскому. Чтобы герой атаковал владения врага, которого лично уже держит у себя в тюрьме, — случай беспримерный. Хоть бы и так: Бедфорд не придавал этому значения. Лето 1428 г. у англичан ушло на сбор войск, боеприпасов, провианта, на ожидание подкреплений из Англии. Только 12 октября контингенты под командованием Солсбери начали стягивать под стены города; они решили здесь перезимовать, хотя их предводитель погиб от выстрела в самом начале осады. Они построили вокруг города, прежде всего к западу и северу от него, но также и к югу — напротив единственного моста, цепь бастид и с помощью образованной ими дуги следили за стенами города, перерезали дороги, затрудняли снабжение. Буржский король смог оставить в городе несколько отрядов. Оборону крепости возглавил Дюнуа, заменяя отсутствующего брата. Город был хорошо укреплен и имел довольно приличные запасы продовольствия. Но его падение было неизбежно, если Карл VII не сумел бы собрать армию, способную разорвать тиски осады. А все, весьма скромные, вылазки французских войск кончались плачевными неудачами. Так, попытавшись перехватить провиантский обоз из Парижа, они получили чувствительный урок от его охраны, хоть и малочисленной, сторожившей бочки с соленой рыбой, и этот день (12 февраля 1429 г.) получит название «дня селедок».

(Цитируется по: "Столетняя война"- Эдуард Перруа)